Издательство
Новая книга
ВЕЛИКЪ МІРЪ Божій, много въ немъ живетъ всякаго рода людей, но большинство изъ нихъ не знаютъ истиннаго Бога, Творца сего міра и поклоняются ложнымъ богамъ. Много есть въ мірѣ и во Христа вѣрующихъ людей, но не всѣ они содержатъ истинную Апостольскую Православную вѣру, да и среди православныхъ-то немногіе живутъ богоугодно и благочестиво. Монашествующихъ среди Православія еще менѣе, но и среди нихъ еше меньше живущихъ строго по-монашески, блистающихъ добродѣтельнымъ житіемъ, а темъ болѣе отмѣченныхъ отъ Бога благодатными дарами и духовной силой. Посему, какъ для людей вѣка сего пріятны и дороги золото, брилліанты и т.п., такъ и для людей глубоко вѣрующихъ драгоцѣнны тѣ люди, кои искренно угождая Богу и работая Ему день и ночь, сподобились принять отъ Него благодатные дары, видимые или сокровенные, поэтому и Премудрый сказалъ: Похваляему праведнику возвеселятся людіе. И вотъ, боголюбивыя и вѣрующія Христіанскія души, слушая или читая сказанія и повѣсти о житіяхъ мужей богоугодныхъ и высоконравственныхъ, духовно утѣшаются и веселятся. Для нихъ эти сказанія, по выраженію библейскому, такъ сладки, какъ сотове медовніи (Притч. 16, 24). Эти Души добродѣтельныхъ христіанъ воистину уподобляются пчелѣ, садящейся на цвѣтокъ и извлекающей изъ него медъ, а не тѣмъ грѣхолюбцамъ, кои, подобно навозной мухѣ, любятъ противоположные добродѣтелямъ пороки. Но какъ въ мірѣ вещественномъ всё обыкновенное и безцѣнное всюду вездѣ мы видимъ и своими ногами попираемъ, драгоцѣнное же не скоро увидимъ, вездѣ оно спрятано, такъ точно и въ духовномъ мірѣ истинную добродѣтель и святость очень трудно сразу найти, надо поискать и потрудиться, такъ какъ всё дорогое скрывается изъ боязни похищенія, какъ и Св. Отцы сказали: «Сокровище объявляемое, окрадываемо бываетъ»; а посему, боясь этихъ татей, истинные подвижники тщательно скрываютъ и утаиваютъ своё внутреннее богатство, боясь, чтобы чрезъ людскую похвалу и славу не лишиться отъ Бога вѣчной славы и царства.
Здесь мы, съ Божіей помощію, собрали, хотя не сокровенные подвиги и сердечное дѣланіе монаховъ, потому что тайное вѣдомо только Единому Сердцевѣдцу Богу, но всё же отрадные факты изъ ихъ жизни, проливающіе нѣкоторый свѣтъ на ихъ внутреннюю жизнь и духовную высоту, а также описали дивные случаи и чудесные событія и явленія изъ загробнаго міра. Всё здѣсь написанное произошло или на нашей памяти, или же услышано нами отъ лицъ, жившихъ прежде насъ, и происшедшее было въ ихъ время и на ихъ глазахъ.
Усердно просимъ отнестись снисходительно къ нашему слабому труду и простить, если въ чемъ-либо невольно погрѣшили. Цѣль нашего писанія была такова: принести хотя малую нѣкую духовную пользу читающимъ сей Валаамскій Патерикъ, и если кому-либо мы доставили хотя малую какую-нибудь крупицу духовной пользы, то слава Богу, поспѣшествовавшему намъ въ этомъ трудѣ — цѣль наша достигнута.
Въ 1893 году, въ Большомъ скиту Всѣхъ Святыхъ скончался монахъ отецъ Арсеній (фотографъ). О. Игуменъ Гавріилъ благословилъ похоронить его въ томъ же скиту, гдѣ онъ много лѣтъ жилъ и подвизался. Стали копать для него могилу рядомъ съ Іеросхимонахомъ Клеопой, умершимъ ещё въ 1816 году, бывшимъ ученикомъ великаго старца Паисія Величковскаго, дѣлателя Іисусовой молитвы и вообще старца высокой духовной жизни. Во время копанія его могилы послушники вдругъ ощутили сильное пріятнѣйшее благоуханіе, которое ощущалось всѣми и чѣмъ дальше тѣмъ сильнѣе, чему они очень удивлялись. Когда работа ихъ близилась къ концу, то сбоку изъ сосѣдней могилы выпалъ человѣческій черепъ, чистый, темнаго восковаго цвѣта. Благоуханіе ещё болѣе усилилось. Братія тогда послали за старцемъ О. Ѳеофиломъ, управляющимъ въ то время скитомъ. Послѣдній пришелъ и распорядился позвать Іеросхимонаха Алексія и прочихъ скитскихъ старцевъ. Отецъ Алексій поспѣшилъ прийти къ могилѣ, и когда увидѣлъ черепъ и почувствовалъ дивное благоуханіе, то съ великою радостію взялъ въ руки черепъ и сказалъ предстоящимъ братіямъ: «Это глава святаго старца Іеросхимонаха Клеопы». Затѣмъ сказалъ главѣ, какъ бы обращаясь къ живому лицу: «Отче Клеопа! Христосъ посреде насъ!» — и, перекрестившись, съ любовію нѣсколько разъ поцѣловалъ голову, и долго всѣ любовались пріятнымъ видомъ главы и восторгались чуднымъ ароматомъ, и послѣ сего, по желанію всехъ скитскихъ старцевъ, отслужили панихиду по блаженномъ старцѣ Іеросхимонахѣ Клеопѣ и, вложивъ бережно главу его на свое мѣсто, прикрыли землею. Іеросхимонахъ Клеопа, какъ извѣстно, пришелъ на Валаамъ въ 1811 году, а почилъ о Господѣ въ 1816 году.
Когда приблизился къ смерти жившій въ скиту Всѣхъ Святыхъ 17 лѣтъ старецъ Іеросхимонахъ О. Антипа, провождавшій аскетическую и молитвенную жизнь, подвизавшійся ранѣе на Аѳонѣ, говорили, что правило его келейное начиналось съ 12-ти часовъ ночи и оканчивалось къ 12-ти часамъ дня. Когда онъ, заболѣвши, ослабѣлъ, то братія скитская и монастырская приходили къ нему посѣтить его и попрощаться съ нимъ. Пришелъ и хозяинъ скита монахъ О. Ѳеофилъ и, желая повеселить больного старца, какъ обычно дѣлаютъ съ сильно больными людьми, утѣшая его, сказалъ: «Ничего, старецъ, не унывай, ты ещё поживешь съ нами, не скоро ещё умрешь; желаю тебѣ поправиться и тогда снова, какъ и раньше, будешь жить въ добромъ здравіи». — «Что ты, что ты это говоришь, Отецъ Ѳеофилъ! серьезно возразилъ старецъ,— напрасно ты мнѣ желаешь, чтобы я поправился, развѣ мало я жилъ на этомъ свѣтѣ и всё ради Бога претерпѣлъ: и скорби, и напасти, и болѣзни. Нѣтъ ужъ, довольно мнѣ жить, я желаю умереть, пора, пора мнѣ окончить земную жизнь, чтобы, по милости Божіей, успокоиться отъ всего и со Христомъ быть неразлучно во вѣки. Не желай и не моли Бога, чтобы я поправился, — заключилъ благодушно старецъ О. Антипа, мнѣ пора уже и отойти къ отцамъ моимъ!»
Вскорѣ же старецъ мирно почилъ о Господѣ 10-го Января 1882 года. Такъ-то относятся къ смерти добрые иноки-подвижники, они желаютъ скорѣй разрѣшиться отъ тѣлесныхъ узъ, чтобы соединиться со Христомъ навсегда, и душа ихъ изъ этого суетнаго и многоскорбнаго міра рвется какъ изъ чужой страны на родину, отлѣтая въ иной лучшій міръ, куда уже давно стремились они всѣмъ своимъ существомъ, и душой и сердцемъ, какъ олень жаждущій стремится къ водѣ, такъ и они жаждутъ видѣть своего Господа.
О томъ же старцѣ Іеросхимонахѣ Отцѣ Антипѣ говорили, что, будучи постникомъ, онъ всю первую недѣлю Великаго поста совершенно не вкушалъ пищи вплоть до Субботы и тогда уже, послѣ причащенія Святыхъ Христовыхъ Таинъ, разрѣшалъ свой постъ. Такого правила держался старецъ много лѣтъ, но однажды, какъ онъ самъ послѣ говорилъ одному близкому къ нему по духу иноку: «Я какъ бы мысленно потщеславился своимъ подвигомъ и при наступленіи поста не попросилъ у Господа помощи на этотъ подвигъ, но, самонадѣянно полагаясь на свои силы и многолѣтній опытъ, началъ св. Четыредесятницу. И что же, съ перваго же дня я настолько ослабѣлъ и изнемогъ, что при всемъ моемъ желаніи никакъ уже не могъ поститься, но на второй же день поста принужденъ былъ вкусить немного пищи и тѣмъ укрѣпить свое изнемогшее тѣло. Такъ-то Господь смирилъ меня, и я узналъ и убѣдился, что безъ помощи Божіей мы ничего добраго дѣлать не можемъ».
Ещё говорили о почившемъ блаженномъ старцѣ Іеросхимонахѣ О. Антипѣ Аѳонскомъ, что онъ старался ежедневно и неопустительно прочитывать акаѳистъ Божіей Матери. Кромѣ того, читая самъ, онъ и другихъ убѣждалъ ежедневно прочитывать сей акаѳистъ Царицѣ Небесной, увѣряя, что кто ежедневно будетъ читать акаѳистъ Матери Божіей, тотъ не умретъ внѣзапной смертію. Ученики его старались посильно исполнять сію старческую заповѣдь. Когда же самъ старецъ заболѣлъ и сталъ приближаться къ смерти, напутствуемый всѣми христіанскими таинствами, тогда пришелъ къ нему посѣтить его ученикъ, слѣпой монахъ О. Агапій. Видя, что старцу уже не до разговоровъ, так какъ онъ уже очень сильно ослабѣлъ, и вспомнивъ старческое наставленіе ежедневно читать акаѳистъ и сознавая, что самому старцу теперь уже невозможно прочитать его по причинѣ полнаго изнеможенія, решилъ самъ за него прочитать таковой. Зная акаѳстъ наизусть, онъ началъ громко читать его. Умирающій, по-видимому, внимательно слушалъ любимый свой акаѳистъ. Лице его приняло видъ полнаго спокойствія; дыханіе становилось всё тише и тише, и на 7-мъ кондакѣ. когда О. Агапій произнесъ слова акаѳиста «Хотящу Симеону отъ нынѣшняго вѣка преставитися прелестнаго», старецъ мирно предалъ духъ свой Богу, отойдя отъ «прелестнаго сего вѣка» въ міръ духовный и блаженный на вѣчную радость и покой.
Рукописный Валаамский ПатерикСкончался въ 1914 году Іеромонахъ Отецъ Исаія, прожившій въ обители 60 лѣтъ, изъ нихъ послѣднія 20 лѣтъ прожилъ онъ въ Предтеченскомъ скиту. Жизнь старецъ проводилъ суровую подвижническую. Нестяжаніе у него было поучительное — рукодѣліе, соединенное съ молитвой, — всегдашнее. Нѣкоторые подвиги у него были удивительны, такъ напримѣръ, когда онъ жилъ въ отдѣльной келліи, то печку зимой не топилъ, поэтому вода, находящаяся у него въ келліи, замерзала, и онъ, ради Бога, претерпѣвалъ стужу. Другой сокровенный его подвигъ узнали только послѣ его смерти, когда стали опрятывать его тѣло, то оказалось, что ногти на ногахъ онъ никогда не остригалъ, вслѣд-ствіе чего они были настолько велики, что достигали нѣкоторые двухъ вершковъ длины, другіе, согнувшись, какъ бы вросли въ тѣло. Можно думать, что отъ этого старецъ испытывалъ ужасную боль, но молча, ради Бога, не показывая никому своихъ страданій, онъ сокровенно отъ похвалы людской совершалъ свой подвигъ. Разсказываютъ много Случаевъ его удивительной прозорливости, изъ нихъ приведемъ въ примѣръ хотя одинъ. Такъ, однажды скитскому Іеросхимонаху О. Исидору случилось справедливо оскорбиться на одного инока, жившаго въ томъ же скиту, который, считаясь его духовнымъ сыномъ, сознательно оскорбилъ своего духовнаго отца и не приходилъ къ нему, чтобы по обычаю иноческому смириться и попросить прощеніе; между тѣмъ подошло время говѣнія, и оскорбившему волей-неволей надо было прійти къ О. Исидору на исповѣдь. Послѣдній, оскорбившись, рѣшилъ не принимать его на исповѣдь, но отослать къ другому духовнику. «Только что это я подумалъ и рѣшилъ такъ сдѣлать, — разсказывалъ самъ О. Исидоръ, — какъ въ церкви подходить ко мнѣ старецъ О. Исаія и убѣдительно говоритъ мнѣ:
«Нѣтъ, отецъ, нѣтъ, ты его не отгоняй отъ себя, это онъ такъ, по простотѣ своей сдѣлалъ, да ещё врагъ на него подѣйствовалъ. Онъ исправится, прими его и не смущайся», — закончилъ старецъ и отошелъ отъ меня. Я былъ до крайности удивленъ, думая, какъ жс это такъ, почему онъ могъ провидѣть моё намѣреніе и узнать мои мысли? Конечно, послѣ этого я съ любовію принялъ помянутаго инока, и послѣдній дѣйствительно послѣ этого случая совершенно исправился».
Пріѣхалъ однажды въ Предтеченскій скитъ на лодочкѣ съ провожатымъ изъ обители одинъ весьма почтенной наружности генералъ. Хозяинъ скита О. И. подошелъ къ нему съ привѣтствіемъ. Генералъ объявилъ ему, что онъ по благословенію отца Игумена пріѣхалъ для того, чтобы побесѣдовать со старцемъ О. Исаіей; тогда хозяинъ скита отвѣтилъ ему: «Что же можетъ Вамъ особенное сказать Отецъ Исаія — вѣдь онъ человѣкъ простой, необразованный и едва ли Вы можете отъ него узнать что-либо интересное». Генералъ какъ бы опѣшилъ и смудценно возразилъ: «Мнѣ сказали, что старецъ О. Исаія - подвижникъ святой жизни». На эти слова генерала хозяинъ отвѣтилъ: «Да у насъ-то и всѣ здѣсь живущіе братія -- подвижники. Но только для Васъ, какъ человѣка образованнаго, О. Исаія, какъ старецъ-простецъ, для собесѣдованія не годится. Вотъ Вы лучше сходите въ нашу скитскую церковь; погуляйте по острову, здѣсь у насъ есть чудныя живописныя мѣстечки». — «Да, нѣтъ же! Я не за этимъ сюда пріѣхалъ, — отвѣтилъ ему смущенно генералъ, -мнѣ надо успокоить свою душу, кто бы онъ ни былъ, вашъ отецъ Исаія, а разъ Игуменъ благословилъ мнѣ съ нимъ побесѣдовать, то прошу покорно проводить меня къ нему!» — «Въ такомъ случаѣ, пожалуйте! Вотъ братъ Николай проведетъ Васъ до его келліи».
«Мы пошли вмѣстѣ, — послѣ разсказывалъ намъ братъ Николай, — когда я сотворилъ молитву у дверей келліи, старецъ отвѣтилъ «Аминь!» и отворилъ дверь своей келліи. Генералъ вошелъ въ келлію, а я остался въ коридорѣ. Прошло нѣсколько минутъ, и вотъ я слышу, изъ келліи О. Исаіи сталъ раздаваться какой-то сильный плачъ; меня это ужасно заинтересовало, кто это плачетъ и почему? -думалъ я. Подождавъ нѣсколько минутъ, я не вытерпѣлъ, меня волновало духовное желаніе попользоваться старческой бесѣдой, и я тихонько слегка пріоткрылъ дверь, такъ что мнѣ въ образовавшуюся щель можно было слышать ихъ бесѣду. Слышу, генералъ плачетъ, какъ дитя, а старецъ строгимъ голосомъ, но раствореннымъ вмѣстѣ и любовію, вразумляетъ его. Генералъ сквозь слезы между прочимъ говоритъ старцу: «Эти два человѣка, батюшка, по моей винѣ погибли! Я -виновникъ ихъ смерти!» Старецъ отвѣчаетъ на это ему: «Тебѣ нужно Давидово покаяніе, подражай ему въ этомъ, но не отчаявайся подобно Саулу. Вотъ Слово Божіе какъ намъ объ этомъ говоритъ», — при этомъ О. Исаія сталъ приводить тексты изъ Священнаго Писанія, и такъ всё это у него выходило разумно и назида-тельно, что я былъ удивленъ до крайности: да нашъ ли старецъ-простецъ О. Исаія такъ разумно и прекрасно, думалъ я, говоритъ?! Генералъ не могъ много говорить, а только плакалъ и рыдалъ. Наконецъ старецъ сталъ его успокаивать и, утѣшая, сказалъ: «Не скорби сильно, а уповай на милость Божію; Господь да поможетъ тебѣ и да подастъ тебѣ истинное и спасительное покаяніе и умиротвореніе!» - и сталъ съ нимъ прощаться. Въ это время я поспѣшилъ отойти отъ двери. Немного спустя вышелъ изъ келліи и генералъ весь въ слезахъ и, утирая дорогой слезы, сказалъ мнѣ: «Ведите меня на пристань къ лодкѣ». — «Можетъ быть, Вы пожелаете посмотрѣть скитъ?» — возразилъ я. «Нѣть, нѣтъ, ничего мнѣ больше не надо, я получилъ то, за чѣмъ сюда пріѣхалъ!» Видно было, что отъ волненія генералъ не въ состояніи былъ ничего больше говорить, и я молча провелъ его до лодки, и онъ съ провожатымъ уѣхалъ изъ скита обратно въ монастырь».
Подобный же случай произошелъ и съ другимъ человѣкомъ, который неожиданно заплакалъ, увидѣвъ схимонаха О. Никиту. Разсказывалъ намъ объ этомъ помощникъ гостинника О. Петръ. Пріѣхалъ къ намъ на Валаамъ среднихъ лѣтъ офицеръ, пріѣхалъ собственно не для богомолья, такъ какъ онъ былъ человѣкъ очень маловѣрующій и къ религіознымъ вопросамъ относился весьма равнодушно, какъ и самъ онъ послѣ объ этомъ говорилъ. Цѣль его поѣздки была: поразвлечься и полюбоваться красотой дивнаго и живописнаго Валаама. Получивъ благословеніе у Настоятеля О. Игумена осмотрѣть скиты и всѣ достопримѣчательности обители, послѣдній пожелалъ прежде всего покататься на лодочкѣ по заливамъ монастыря и на пути заѣхать кое-куда въ скиты. «Вотъ меня и командировали, — говорилъ О. Петръ, — сопровождать послѣдняго и показать всё интересное. Вотъ мы съ нимъ и поѣхали на лодкѣ по заливу; дорогой мой спутникъ разговорился со мною по душѣ сознавался, что ему жизнь ужасно надоѣла: цѣль жизни онъ давно уже потерялъ; кругомъ видитъ только одну ложь и лицемѣріе. «Ничего отраднаго въ своей жизни не нахожу; ко всему сталъ холоденъ и равнодушенъ, смотрю на всё прямо съ какимъ-то озлобленіемъ» — и т.д. и всё въ такомъ же родѣ говорилъ мой унылый и разочарованный въ своей жизни спутникъ. Осмотрѣли мы Коневскій скитъ; поѣхали дальше по заливу въ Предтеченскій скитъ. Пріѣхали. Выйдя изъ лодки и поднявшись на гору, мы осмотрѣли сначала братскія келліи, садъ, зашли на минутку въ церковь, затѣмъ пошли ко Кресту, откуда открывался чудный видъ на озеро и на острова - всё это произвело на моего спутника пріятное впечатлѣніе. Затѣмъ пошли по дорожкѣ кругомъ острова. У меня было давнишнее желаніе повидать старца схимонаха О. Никиту и побесѣдовать съ нимъ по душѣ - на пользу. Но какъ поступить? Я зналъ, что спутникъ мой этого не желаетъ и не интересуется этимъ; тогда я его дорогой осторожно предупредилъ и сказалъ ему такъ: «Я Васъ на нѣсколько минутъ оставлю, такъ какъ думаю зайти для духовной бесѣды къ одному старцу». —«Пожалуйста, пожалуйста! — отвѣтилъ на мои слова мой спутникъ. — Сколько угодно говорите, я подожду, только ужъ меня отъ этого увольте, такъ какъ я не имѣю никакой охоты слушать назидательные разсказы». Дорожка скитская, какъ извѣстно, проходитъ мимо самой келліи старца. Только что мы подошли къ его келліи, я слегка постучался въ дверь келліи, и старецъ немедленно вышелъ навстрѣчу. Мой спутникъ-офицеръ, не успѣвъ ещё отойти и какъ бы невольно обернувшись или заинтересовавшись видомъ старца-схимника, посмотрѣлъ на него. Отецъ Никита съ своей обычной ласковой и привѣтливой улыбкой посмотрѣлъ на насъ и, поклонившись, сказалъ намъ: «Здравствуйте, дорогіе гости, добро пожаловать! Зайдите ко мнѣ, убогому, посѣтите меня, грѣшнаго!» Офицеръ растерялся отъ неожиданности такой встрѣчи и привѣтствія, да и я тоже не зналъ, что дѣлать. Старецъ, какъ бы не замѣчая нашего смущенія, ещё привѣтливѣе приглашалъ насъ посѣтить его. Мой странникъ развелъ руками и въ недоумѣніи, не отдавая себѣ отчета, покорно пошелъ за старцемъ въ его крошечную переднюю молитвенную келлію. Старецъ посадилъ насъ, а самъ сѣлъ передъ нами на низенькую скамеечку и, любезно глядя на насъ, началъ просто и добродушно съ нами разговаривать. Я замѣтилъ, что мой странникъ, какъ будто чѣмъ пораженный, сдѣлался растроганнымъ. Сказавъ старцу нѣсколько словъ, онъ вдругъ неожиданно залился слезами, откуда только онѣ взялись у него, онъ плакалъ такъ, какъ плачутъ маленькія дѣти, когда ихъ кто-нибудь сильно обидитъ. Тогда старецъ началъ его утѣшать, говоря: «Не скорбите, а молитесь Господу и Пречистой Дѣвѣ Богородицѣ, и Вамъ будетъ отрадно». Но онъ сквозь слезы, рыдая, говорилъ: «Батюшка! Батюшка! Вѣдь я великій грѣшникъ». «Не отчаявайтесь въ своемъ спасеніи, дорогой мой, вѣдь Господь-то пришелъ на землю грѣшниковъ спасти, а не праведниковъ», — отвѣтилъ на это ему старецъ. Я почувствовалъ, что мое присутствіе здѣсь излишне, и молча вышелъ изъ келліи. О чемъ они говорили, я не знаю, но только спустя довольно порядочное время вышелъ мой офицеръ съ лицомъ, опухшимъ отъ слезъ. Дорогой, возвращаясь обратно въ монастырь, послѣдній мнѣ неоднократно говорилъ съ изумленіемъ: «Я не понимаю, что это со мной произошло; я въ жизни своей никогда такъ не плакалъ, какъ теперь плакалъ. Этотъ старецъ у Васъ, дѣйствительно, святой человѣкъ, и я чувствую, что въ душѣ послѣ разговора съ нимъ произошелъ какой-то спасительный переломъ. Теперь и жизнь для меня стала имѣть смыслъ, и я знаю, къ чему человѣкъ долженъ стремиться, чтобы найти счастье. Безъ Бога мы дѣлаемся самыми жалкими и несчастными людьми». Слыша такіе слова отъ своего спутника, я радовался въ душѣ и благодарилъ Бога, думая, что вотъ, гдѣ онъ и не ожидалъ, обрѣлъ миръ своей мятущейся душѣ и отраду своему сердцу.
Разсказывалъ О. Петръ. «Будучи ещё послушникомъ, я иногда ходилъ къ покойному старцу схимонаху О. Никитѣ въ Предтеченскій скитъ для духовной пользы. Однажды, ровно за годъ до его смерти, старецъ просилъ меня, черезъ другихъ, чтобы я зашелъ къ нему для какого-то дѣла. Утромъ, пораньше, я пошелъ къ нему; это было въ серединѣ Апрѣля мѣсяца, когда на озерѣ ледъ былъ очень плохъ. Пользуясь утренникомъ, я перебѣжалъ съ нашего монастырскаго острова на Предтеченскій островокъ благополучно и пришелъ къ старцу. Старецъ радушно меня принялъ и просилъ написать ему отвѣты на нѣсколько полученныхъ имъ писемъ. Я охотно согласился и писалъ письма почти до обѣда. Затѣмъ мы съ нимъ пошли въ убогую трапезу скита, по окончаніи трапезы я снова пошелъ въ келлію старца и продолжаль писать письма. Закончивъ, мы съ нимъ духовно побесѣдовали, попрощались. Такъ какъ время уже было далеко за полдень, то старецъ при прощаніи со мною, съ своей обычной привѣтливой улыбкой, сказалъ мнѣ: «Ты, братъ П., когда спустишься отъ моей келліи на озеро, такъ иди смѣло не по дорогѣ, а на мысокъ, который выдается съ Валаамскаго острова, и иди смѣло «ничтоже сумняшася». Богъ да благословитъ тебя и да сохранитъ!» Я, окрыленный старческой бесѣдой и напутственнымъ благословеніемъ, радостно пошелъ въ обратный путь. Спустившись съ горы по лѣстницѣ, которая идетъ отъ келліи старца на озеро, я приблизился къ водѣ и вижу, что тамошній скитскій Іеромонахъ Иліодоръ бросаетъ на ледъ камни, желая узнать твердость льда; камни пробивали ледъ легко и погружались въ воду, такъ какъ весеннее солнце сильно пекло, и ледъ сдѣлался очень слабымъ. У меня въ душѣ не обнаруживалось ни малѣйшаго страха, ни смущенія, и я, не подходя близко къ іеромонаху, боясь, чтобы онъ меня не задержалъ разговорами или бы не отговорилъ меня отъ переправы по плохому льду, смѣло вступилъ на ледъ и твердо и увѣренно пошелъ къ другому берегу. Ледъ хотя былъ очень слабъ, но я, какъ бы слыша въ ушахъ благословеніе О. Никиты, къ которому имѣлъ большую вѣру и любовь, безбоязненно шелъ по льду всё дальше и далыие. Іеромонахъ, какъ онъ послѣ говорилъ пишущему сіи строки, съ ужасомъ и удивленіемъ смотрѣлъ на это шествіе какъ бы прямо по водѣ, хорошо сознавая, что идти по льду ни въ какомъ случаѣ было нельзя. Благополучно перейдя на указанное мѣсто, я тогда какъ бы опомнился и, сознавая всю серьезность своего путешествія, сталъ уже не вѣрой, но разсудкомъ руководствоваться и, пройдя немного по берегу, снова захотѣлъ испытать, насколько твердъ ледъ, и только что коснулся ногой льда, какъ сразу же ввалился чуть не по поясъ въ холодную воду и моментально выскочилъ на берегъ. Выливъ изъ сапогъ зачерпнутую воду, я уже не сталъ больше испытывать твердость льда, но быстро пошелъ домой. Объ этомъ случаѣ я никому ни слова не говорилъ, опасаясь прослыть чудотворцемъ или хвастуномъ. Но это истинное событіе, которое было со мной за годъ до смерти схимонаха Никиты, и только сила его старческихъ молитвъ и мое къ нему послушаніе спасло меня отъ потопленія».
Повѣдалъ одинъ инокъ, что, будучи однажды въ скиту Всѣхъ Святыхъ, онъ зашелъ въ церковь, служба ещё не начиналась, и покойный старецъ схимонахъ Онуфрій былъ уже въ церкви. Вскорѣ пришелъ въ церковь и Отецъ Никита, Предтеченскій пустынникъ-схимонахъ, для того, чтобы помолиться; это было на второй день Святой Пасхи. Старцы, увидѣвъ другъ друга, стали любезно между собою бесѣдовать, поэтому, чтобы не мешать ихъ духовной бесѣдѣ, ранѣе пришедшій инокъ хотѣлъ отойти отъ нихъ въ сторону; замѣтя это, старцы пожелали, чтобы и онъ былъ участникомъ ихъ бесѣды. Говорили между прочимъ и о своей смерти, которая скоро, скоро должна ихъ посѣтить. Тогда инокъ промолвилъ было словечко и о себѣ, что дескать, и его смерть, можетъ быть, скоро придетъ. Но старцы съ улыбкой отвѣтили ему: «Нѣтъ! ты ещё поживешь, вѣдь ты ещё молодой, всего впереди увидишь — и горькаго и сладкаго, а вотъ намъ-то, старичкамъ, пора уже къ ней-то и готовиться». При этомъ О. Никита сказалъ: «Я прошу у Господа, чтобы мнѣ умерѣть на Пасху; это мое искреннее желаніе». — «А я, — промолвилъ О. Онуфрій, — молю Господа и Пресвятую Богородицу, чтобы мнѣ умерѣть на Успеніе на первый, или на второй, или же на третій день сего дивнаго праздника Царицы Небесной». Старцы, поговоривъ съ любовію о Господѣ, просили другъ у друга святыхъ молитвъ. Въ это время начали Богослуженіе. И что же мы видимъ? Дивны дѣла Твои, Господи! — Отецъ Никита скончался въ вечеръ Великой Субботы. Хоронили его на третій день Святой Пасхи. А О. Онуфрій скончался 17-го Августа, а погребенъ 19-го Августа въ попразднство Успенія Божіей Матери.
Поистинѣ велики къ намъ милости Божіи! Господь волю боящихся Его сотворитъ, и молитву ихъ услышитъ», — какъ говоритъ Псалмопѣвецъ. «Возблагодаримъ Господа Всеблагаго, Который милуетъ боящихся Его и волю их исполняетъ, если она не противна Его Божественной волѣ!»
Рукописный Валаамский ПатерикВнутренняя жизнь инока всегда была сокровенна для всѣхъ его окружающихъ, по слову апостола Павла: Имуще животъ Вашъ сокровенъ со Христомъ въ Бозѣ. Подобно и преп. Исаакъ Сиринъ пишетъ: «Буди спрятанъ отъ всѣхъ». Вслѣдствіе этого иноки-подвижники сохраняютъ свое сердце, какъ Святая Святыхъ, неприступнымъ и сокровеннымъ для окружающихъ ихъ, хотя и близкихъ и духовно расположенныхъ къ нимъ людей. Только передъ смертію бываетъ то, что повѣдаетъ иногда подвижникъ свое внутреннее состояніе близкому по духу, кому-либо изъ братіи.
Мирною кончиною отошелъ отъ насъ ко Господу 17-го Августа 1912 года старецъ-подвижникъ схимонахъ О. Онуфрій. Прожилъ онъ на свѣтѣ 81 годъ, изъ нихъ 49 лѣтъ провелъ въ монашествѣ. Послѣдніе годы своей жизни прожилъ онъ въ скиту Всѣхъ Святыхъ, гдѣ и погребенъ за алтаремъ скитскаго храма. Старецъ О. Онуфрій былъ инокъ примѣрной жизни, сіяющій многими добродѣтелями, какъ то: нестяжательностью, молчаніемъ, воздержаніемъ, трудолюбіемъ, любовію къ молитвѣ церковной и келейной, кроткій, смиренный, незлобивый и т.п. Послѣдніе годы онъ былъ боленъ, но покорно и благодушно переносилъ свою тяжкую болѣзнь. Многіе уважали его за его святую жизнь и иной разъ, навѣщая его болящаго, пробовали узнать его внутреннее дѣланіе, разспрашивая, какъ у него идетъ молитва, но онъ всегда уклонялся и никого не впускалъ въ своё сердцѣ, никому не довѣряя своё сокровище, только уже наканунѣ своей смерти, сидя на своемъ убогомъ ложѣ, съ радостной и любовной улыбкой повѣдалъ онъ близкому себѣ по духу иноку свою жизнь и какъ онъ пріобрѣлъ себѣ непрестанную молитву.
«Я былъ въ міру господскимъ человѣкомъ и сильно отъ самой юности стремился къ монашеству, и не разъ просился у своихъ господъ отпустить меня въ монастырь; но меня противъ моей воли женили. Впрочемъ, не долго я пожилъ со своей женой, которая, кстати сказать, была добрая и вѣрующая, и я её упросилъ отпустить меня въ монастырь. Въ то время крестьяне уже вышли на волю, баринъ уже не могъ меня удерживать, но мужички-то меня удерживали и долго не отпускали. Пришлось ихъ, по ихъ желанію, угостить водочкой, и вотъ только тогда они меня уволили изъ общества. И вотъ наконецъ-то, развязавшись отъ всѣхъ мірскихъ сѣтей и оковъ, устремился я въ монастырь, съ великою радостію. Про Валаамъ я уже слыхалъ ранѣе, куда и направилъ свои стопы и Богу помогающу, 10-го Іюня 1863 года вступилъ я въ тихую святую Валаамскую Обитель.
Живя въ монастырѣ, я усердно проходилъ многія возложенныя на меня послушанія, во всемъ отсѣкая свою волю, стараясь навыкать монашескимъ добродѣтелямъ, а наипаче внутренней Іисусовой молитвѣ. По совѣту и благословенію своего старца, я сталъ усердно заниматься Іисусовой молитвой. Старецъ училъ меня творить молитву просто, не прибѣгая ни къ какимъ искусственнымъ пріемамъ. держа вниманіе въ грудной полосѣ. По прошествіи нѣкотораго времени на меня начали нападать различныя сильныя брани и искушенія. Сначала возмутила мой умъ брань чрезъ различные помыслы: то злоба, то гнѣвъ на ближнихъ возмущали меня, и словно туча мрачная висѣла надо мною — такъ нападали на меня всевозможныя помышленія. Потомъ я повѣдалъ свое тяжелое состояніе старцу. Онъ, меня успокоивъ, сказалъ: «Это пройдетъ, не смущайся и твори усерднѣе Іисусову молитву, не принимай никакихъ помысловъ и воображеній; отгоняй ихъ, но вникай со вниманіемъ въ молитвенныя слова и отъ души взывай ко Господу съ покаяніемъ и смиреннымъ сознаніемъ своего ничтожества и всѣцѣлой грѣховности, помня также Его вездѣ присутствіе. Не успѣла ещё эта брань утихнуть, какъ пришла новая напасть, обнаружился во мнѣ сильнѣйшій жаръ, наиболѣе въ груди, и настолько сильный, что я не зналъ, что и дѣлать. Прикладывалъ я и снѣгъ, и ледъ къ своей груди, но ничего не помогало, словно во мнѣ горѣло что-нибудь. Спасибо старцу! Онъ меня и въ этомъ искушеніи поддержалъ и не далъ впасть въ уныніе и безнадежіе. Едва это искушеніе стало пропадать, какъ налетѣло новое: пошли у меня по всему тѣлу какіе-то подкожные пузыри; кожа какъ-то странно опухала, вздувалась, хотя боли я не ощущалъ, но порядочно смущался этимъ новымъ горемъ. Послѣ этого ещё худшее искушеніе стряслось со мной. Пропалъ у меня сонъ, и я сильно страдалъ безсонницей: проходятъ дни, недѣли, мѣсяцы, а сна у меня почти совершенно нѣтъ; какъ ни бьюсь, а заснуть никакъ не могу. Признаться, я уже испугался не на шутку, думая, что такъ, видно, съ ума я сойду отъ безсонницы. Но опять старецъ успокоилъ меня и увѣрилъ, что и это искушеніе скоро пройдетъ. Такъ я бился, боролся съ различными искушеніями года четыре; но, наконецъ-то, помиловалъ меня Господь, окончились у меня эти искушенія, и я сталъ успокаиваться. Теперь мнѣ всё легче и легче стало заниматься умной молитвой; вниманіе уже не такъ отбѣгало, и всё чаще и чаще стали приходить слезы умиленія и покаянія. Во время молитвы миръ Божественный сталъ осѣнять мою грѣшную душу. Я всегда просилъ Господа, чтобы Онъ удостоилъ меня быть молитвенно неотходно съ Нимъ, и чтобы молитва всегда возносилась къ Нему изъ моего сердца. И вотъ, Всеблагій Господь благоволилъ меня недостойнаго утѣшить и наградить не по дѣламъ моимъ, но по Своей неизреченной милости. Помню, это было въ Свѣтлую Христову заутреню, когда пошли по обычаю церковному съ крестнымъ ходомъ вокругъ церкви и запѣли торжественную и радостную пѣснь: «Воскресеніе Твое, Христе Спасе, Ангели поютъ на небесехъ, и насъ на земли сподоби чистымъ сердцемъ Тебѣ славити». Внезапно въ моемъ сердцѣ какимъ-то непостижимымъ образомъ возгорѣлся духовный огонекъ и съ тѣхъ поръ сталъ меня непрестанно духовно согрѣвать и утѣшать. Молитва пошла сама собой, какъ ручеекъ воды текущей, закипѣла въ моемъ сердцѣ неизъяснимая ко Господу любовь; духовная радость наполнила мою душу, а слезы-то, по слову Псалмопѣвца, быша мнѣ хлѣбъ денъ и нощъ. Только просилъ я Господа, чтобы въ трапезѣ мнѣ не плакать и этимъ не выдавать себя и не смущать братію; это Господь даровалъ мнѣ. И вотъ прошло уже 37 лѣтъ, какъ неотходно этотъ духовный огонекъ обитаетъ въ моемъ сердцѣ. Правда, бывали случаи, за какое-нибудь неосторожное слово онъ меня на нѣкоторое малое время оставлялъ; тогда я плакалъ, каясь предъ Господомъ: просилъ Его милости, и огонекъ снова появлялся въ моемъ сердцѣ и согрѣвалъ меня духовно. Настолько онъ тонокъ и духовенъ, что нельзя не только что-нибудь худое сдѣлать, но онъ не терпитъ и разговора о чемъ-нибудь суетномъ или грѣховномъ. Теперь безъ Господа я не могу жить и одной минуты, что бы я ни дѣлалъ, а въ сердцѣ моемъ огонь молитвенный неослабно горитъ, и молитва, какъ струя, течетъ всегда внутри меня. Вотъ завтра, если Господь благословитъ, — закончилъ свою речь старецъ, съ веселой улыбкой глядя на своего собесѣдника, -нашъ скитскій Іеромонахъ О. Серафимъ утромъ причаститъ меня Божественныхъ Христовыхъ Таинъ, да пора, пора мнѣ уже домой къ праотцамъ». — «Ну. Вы ещё поживете, батюшка, — возразилъ инокъ, — вѣдь Вы ещё не такъ слабы, чтобы такъ скоро Вамъ уже и умерѣть». — «Нѣтъ, — отвѣтилъ на это старецъ увѣреннымъ и твердымъ голосомъ, — завтра я оставляю васъ и отправляюсь домой къ праотцамъ. Вѣдь тамъ несравненно лучше, чѣмъ здѣсь». — «Но я, — говоритъ инокъ, — въ своемъ сердцѣ этому не повѣрилъ, видя его такимъ веселорадостнымъ и добро сидящимъ на своемъ убогомъ ложѣ и твердымъ голосомъ со мною говорящимъ». Разговоръ этотъ былъ уже позднимъ вечеромъ, а на другой день, 17-го Августа, послѣ ранней литургіи, причастившись Святыхъ Христовыхъ Таинъ, спустя какихъ-нибудь полчаса послѣ причащенія, старецъ тихо и мирно предалъ духъ свой въ руцѣ любимаго имъ Господа, Котораго онъ отъ юности возлюбилъ всѣмъ сердцемъ и Которому онъ всей душой усердно служилъ и угождалъ. Надъ нимъ воистину исполнилось слово псалмопѣвца: Блаженъ, егоже избралъ еси и пріялъ, вселится во дворѣхъ Твоихъ (Пс. 64, 5).
Мы вѣримъ, что нынѣ онъ во свѣтлостехъ Святыхъ, наслаждаясь лицезрѣніемъ Господа, неизреченно блаженствуя, славитъ Всеблагаго Бога.
Справедливо Св. Отцы сказали: «Монахъ не вернется въ свою келлію такимъ, какимъ вышелъ изъ нея». Что же сказать намъ о тѣхъ отлучкахъ невольныхъ за святое послушаніе изъ обители иноковъ, когда имъ приходится долго жить среди міра и его соблазновъ, напримѣръ, на подворьяхъ въ городахъ, или, что ещё несравненно опаснѣе и вреднѣе для инока, жить среди семьи, окруженнымъ разными соблазнами мірскими? Въ такую обстановку жизни попадаютъ священноиноки, когда ихъ временно посылаютъ на приходъ вмѣсто священника, тогда поневолѣ приходится иноку жить въ семьѣ среди соблазновъ. Врагъ старается уловить въ свои сѣти вышедшаго изъ обители инока, и только сила молитвъ и сила св. послушанія сохраняютъ ихъ отъ паденія грѣховнаго. Разсказывалъ намъ одинъ инокъ, находящійся въ подобной обстановкѣ: «Однажды, когда мнѣ было очень тяжело и я уже былъ на краю гибели, а помощи подать мнѣ было нѣоткуда, я находился въ сильномъ волненіи, какъ вдругъ моментально, совсѣмъ неожиданно для себя, я впалъ въ забывчивость или какъ бы въ легкій сонъ. И вотъ я вижу, откуда-то по воздуху величаво и радостно идетъ ко мнѣ покойный нашь старецъ Іеросхидіаконъ Веніаминъ въ полной схимѣ. Лицо у него было какъ свѣтъ; схима — словно огненная; лучи свѣта испускаетъ отъ себя вся его величавая личность. Подошелъ онъ ко мнѣ, пріятный, веселый и радостный. Увидавъ его, я бросился къ нему какъ бы на шею и низко, низко поклонился ему; затѣмъ сталъ жаловаться на свое тяжелое положеніе, сказавъ ему между прочимъ: «Помолитесь, батюшка, за меня, мнѣ вѣдь здѣсь очень тяжело стало жить». — «Я за тебя постоянно молюсь! — отвѣтилъ старецъ. — Не скорби. Богъ да поможетъ тебѣ и да охранитъ тебя!» Съ этими словами старецъ моментально отъ меня скрылся, а я будто бы очутился уже на Валаамѣ, въ церкви Предтеченскаго скита. Вижу, на своемъ обычномъ мѣстѣ, за правымъ клиросомъ, сидитъ уважаемый всѣми нами въ то время еще здравствовавшій старецъ-схимонахъ О. Никита. Я радостно устремляюсь къ нему и говорю ему тѣ же слова, какія говорилъ и О. Веніамину: «Батюшка, помолитесь за меня; мнѣ вѣдь очень тяжело и опасно жить среди міра». Отецъ Никита, тоже утѣшивъ меня духовными словами и обѣщавъ молиться обо мнѣ, между прочимъ сказалъ мнѣ: .«Господь поможетъ тебѣ. Не бойся! Не скорби!» Съ этими словами я очнулся отъ своей забывчивости и что же? Совершенно другое состояніе ощутилъ я въ своей душѣ, тишину, миръ и полное прекращеніе брани грѣховной. Вскорѣ окончивъ свое послушаніе, я вернулся въ обитель и, когда пріѣхалъ въ Предтеченскій скитъ, увидалъ старца О. Никиту и, радостно привѣтствовавъ его, сталъ было говорить ему, какъ мнѣ было тяжело и просилъ его св. молитвъ. На это онъ съ обычной своей улыбкой отвѣтилъ мнѣ такъ: «Я постоянно за тебя молюсь. Я зналъ, что тебѣ было тяжело». А потомъ какъ-то особенно посмотрѣвъ на меня, онъ сказалъ: «Вѣдь я же у тебя былъ тогда». И я сразу же понялъ, о чемъ онъ говоритъ. Понялъ, что онъ дѣйствительно былъ у меня въ ту самую ужасную минуту, когда я изнемогалъ въ тяжелой борьбѣ, и если бы не наши два старца, одинъ — изъ того міра, а другой — изъ живой ещё братіи, по Божію милосердію, не спасли бы меня отъ грѣховной гибели, то не знаю, что бы тогда было съ моей бѣдной душой».
Повѣдалъ намъ схимонахъ Иннокентій. «Когда я жилъ на послушаніи въ Германовскомъ скиту, то однажды, когда вся скитская братія говѣла, а у іеромонаха того же скита О. Іосіи случилась съ однимъ изъ братіи размолвка и дѣло дошло до легкой ссоры, во время литургіи, подходя ко Св. Причащенію, я подумалъ съ сожалѣніемъ про помянутаго іеромонаха, какъ-то онъ себя чувствуетъ, бѣдный, отъ этой непріятности? Спокоенъ ли его духъ? И вотъ, подходя къ Св. Чашѣ, я испытующе посмотрѣлъ ему въ лицо. И что же я увидѣлъ? Я даже до сего времени не могу понять этого. Узрѣлъ я его стоящимъ какъ бы на какомъ-то возвышеніи и ростомъ чуть ли не въ два раза выше меня, такъ что, чтобы поглядѣть ему въ лицо, мнѣ пришлось высоко поднять голову, и притомъ отъ него исходилъ какой-то необыкновенно пріятный свѣтъ, такъ что даже и волоса на головѣ свѣтились и всё лицо сіяло; а одежда была какая-то особенно блистательная. Я былъ до крайности пораженъ и изумленъ его видомъ. Со страхомъ подошелъ я къ Св. Причастію. О. Іосій съ кроткой и пріятной улыбкой преподалъ мнѣ Божественныя Тайны. Когда же я отошелъ отъ Св. Чаши и, обернувшись, снова посмотрѣлъ на іеромонаха, то уже увидѣлъ его въ обычномъ видѣ, безъ всякой перемѣны. Я много удивлялся сему видѣнію, но никому не говорилъ ни слова, размышляя самъ въ себѣ и удивляясь, какъ это Всемилостивый Господь возвышаетъ и украшаетъ Своихъ служителей, не смотря на ихъ нѣкія малыя немощи и недостатки?!»
Повѣдалъ намъ покойный Іеромонахъ О. Наѳанаилъ про себя слѣдующее: «Когда я, будучи ещё послушникомъ, жилъ въ монастырѣ и, проживъ въ немъ спокойно нѣсколько лѣтъ, нимало волнуясь мыслію уйти обратно въ міръ, я уже сталъ подумывать, какъ бы мнѣ окончательно отписаться отъ міра — пріуказиться и быть инокомъ монастыря. Но вдругъ мое намѣреніе сразу почему-то стало перемѣняться. Пошли различные помыслы о домашнихъ, оставленной пріятности мірской жизни и т.п. Въ обители мнѣ всё стало казаться какимъ-то скучнымъ и унылымъ; братія казались словно чужіе и непривлекательные. Однимъ словомъ, я заскучалъ и сталъ жить въ монастырѣ съ большой тяготой и скорбію. Ходилъ и къ своему старцу; открывалъ ему свое тяжелое состояніе. Старецъ утѣшалъ меня какъ могъ и совѣтовалъ перетерпѣть это вражеское искушеніе; оно должно было, по его словамъ, скоро кончиться. Но время шло..., а мнѣ становилось всё скучнѣе и всё тяжелѣе. И вотъ я рѣшился уѣхать къ роднымъ въ міръ; пожить среди нихъ, чтобы успокоить свою унылую душу. Пошелъ къ О. Игумену и сказалъ ему, а также и старцу, своё решеніе; они долго меня уговаривали и убѣждали не уѣзжать изъ обители, но я крѣпко уперся, увѣряя ихъ, что у меня больше нѣтъ силъ жить въ монастырѣ, а ужъ лучше я съѣзжу домой и тамъ отдохну и успокоюсь: «Потомъ снова пріѣду къ вамъ и тогда уже со свѣжими силами примусь за иноческіе подвиги и труды». Тогда они, видя мое упорство, уступили, сказавъ: «Ну что жъ дѣлать? Дѣлай, какъ знаешь, если не хочешь насъ слушать!» Я былъ въ восторгѣ, что уѣзжаю домой; живо сдалъ монастырскія вещи и поспѣшилъ перебраться изъ монастыря на гостиницу, горя нетерпѣніемъ поскорѣй съ первымъ пароходомъ уѣхать съ пустыннаго и скучнаго Валаама. Наканунѣ своего отъѣзда, вечеромъ, находясь одинъ въ келліи на гостинницѣ, я прилегъ не раздѣваясь на кровать и сталъ раздумывать, какъ я поѣду, съ кемъ увижусь, какъ буду себя держать въ кругу старыхъ знакомыхъ и родныхъ. Картинныя мысли одна другой радужнѣе и привлекательнѣе воображались предъ моими очами. Въ келліи было совершенно свѣтло. Я лежалъ съ открытыми глазами, иной разъ на минутку закрывалъ ихъ, а потомъ снова съ открытыми глазами мечталъ и мечталъ о своемъ будущемъ счастье. Но вотъ во время самаго моего разгара мечтаній, открывъ сжатые глаза, я увидѣлъ странное и поразительное зрѣлище. Вижу маленькаго чернаго эѳіопа, вродѣ маленькаго мальчугана негра, посреди келліи съ бубнами въ рукахъ, лихо и быстро пляшущаго въ присядку; причемъ ударяя въ бубны онъ выражалъ свою буйную и сильную радость. Я смотрѣлъ на него, выпуча глаза въ ужасѣ и страхѣ, и отъ страшнаго изумленія могъ только сказать: «Господи помилуй!» Что же это такое?! и вдругъ моментально плясунъ изъ моихъ глазъ исчезъ. Я вскочилъ съ кровати въ страхѣ и ужасѣ. Такъ вотъ кому я доставилъ радость-то, вотъ кто меня такъ сільно тащилъ въ міръ. Если это такъ, то не поѣду я никуда изъ обители, чтобы радовался ты, врагъ, обо мнѣ! Съ такимъ твердымъ решеніемъ я немедленно пошелъ къ старцу и къ О. Игумену Іонаѳану, разсказалъ имъ свое видѣніе и просилъ ихъ прощенія и благословенія снова жить и трудиться во святой обітели. Они сердечно обрадовались и благословили меня жить и снова бороться съ врагомъ. Скоро брань моя кончилась. Опять стало нравиться жить въ монастырѣ и всё было по душѣ: и братство, и послушаніе, и уставъ монастырскій. Этимъ искушеніемъ я много попользовался и, если когда-либо мысль толкала меня въ міръ, то вспоминая ликованіе и пляску бѣсовскую, я быстро успокаивался и не колебался уже мыслію уѣхать изъ монастыря.
Рукописный Валаамский ПатерикСхимонахъ отецъ Авель, скончавшійся 26-го Іюля 1906 года, удивлялъ насъ своею рѣдкою въ наше время нестяжательностію и вольною Христа ради нищетою. Нравомъ онъ былъ простъ и добръ, а яснымъ умомъ и сострадательнымъ сердцемъ былъ какъ бы еѵангельское дитя, имѣя въ себѣ мудрость зміиную и простоту голубиную. Въ обращеніи онъ былъ и скроменъ, и откровененъ. За свою прямоту и открытое слово не разъ былъ переводимъ изъ скита въ скитъ. Удивлялъ онъ всѣхъ своею покорностію и послушаніемъ. Какъ только, бывало, хозяинъ скита, нестерпѣвшій его обличенія, а потому- и устроившій его переводъ въ другой скитъ, объявлялъ ему, что, дескать, собирайся отецъ Авель на другое послушаніе, тебѣ О. Игуменъ благословилъ перебраться въ скитъ на «святой островъ», Отецъ Авель преспокойно снимаетъ мантію, беретъ клобукъ, а въ небольшую ручную корзиночку кладетъ книжицу, взятую для прочтенія изъ библіотеки, чай, сахаръ, спицы для вязанія чулокъ, одежду надѣваетъ на себя и идетъ изъ келліи. «Вотъ,— говоритъ онъ, — я уже и готовъ!» -- «А что же, отецъ Авель, развѣ постельный войлокъ и подушку не возмешь съ собой?» — спрашиваетъ его кто-то. «А зачѣмъ они мнѣ, — отвѣчаетъ онъ, — въ каждомъ скиту найдется всё это». — «А самоваръ-то, развѣ тоже не возьмешь?» —«И это тамъ найдется, къ чему мнѣ самому съ этими вещами таскаться изъ скита въ скитъ, я взялъ необходимое, что мнѣ надо, а остальное всё на мѣстѣ найдется». Такъ онъ, какъ птица, перелеталъ не разъ съ послушанія на послушаніе. Въ келліи у него буквально хоть шаромъ покати — ничего нѣтъ, и онъ этимъ былъ очень доволенъ. Много лѣтъ онъ проводилъ такую жизнь и былъ постоянно миренъ и покоенъ духомъ. Послѣднее время онъ жилъ въ Предтеченскомъ скиту въ дальней (Константиновской) келліи. Незадолго до смерти посѣтилъ его одинъ братъ, но не засталъ его въ келліи, онъ былъ на послушаніи. Подождавъ у келліи недолго, братъ увидѣлъ старца, возвращающагося домой. Поздоровавшись со старцемъ, онъ просилъ позволенія войти къ нему въ келлію. Отецъ Авель разрешилъ ему войти. Войдя въ келлію и помолясь на образа, братъ началъ: «Батюшка, скажите мнѣ что-нибудь на пользу душевную, какъ мнѣ жить въ обители, чтобы спасти свою душу?». Старецъ сталъ просто и очень назидательно говорить брату о послушаніи — какъ его разумно надо проходить, живя въ монастырѣ, о смиреніи — насколько оно намъ необходимо и какъ оно скоро приводитъ къ духовному преуспѣянію и привлекаетъ на инока благодать Божію. Слова свои старецъ основывалъ на свв. Отцахъ, часто ссылаясь на авву Дороѳея, Іоанна Лѣствичника и Исаака Сирина. Такъ всё это у него выходило поучительно, просто и духовно-усладительно. Закончилъ старецъ свою бесѣду самоукореніемъ: «Вотъ что, братъ, говорю-то я такъ, а самъ-то живу по-другому: нѣтъ у меня у самого-то ни послушанія, ни терпѣнія, ни смиренія, только вотъ св. Іоаннъ Предтеча, въ скиту котораго я живу, покрываетъ меня грѣшнаго, нерадиваго и исполненнаго всякихъ немощей и страстей». При этихъ словахъ слезы такъ и покатились изъ глазъ у старца. Братъ былъ настолько доволенъ и растроганъ старческою сердечною бесѣдою, что, простясь со старцемъ и поблагодаривъ его отъ души за доброе поученіе, выйдя изъ келліи отца Авеля, ни къ кому уже изъ другихъ старцевъ, живущихъ въ томъ же скиту, не заходилъ, хотя до этого и думалъ побывать у всѣхъ старцевъ. Такъ его ( напиталъ и утѣшилъ своею духовною пищею старецъ О. Авель.
Скончался старецъ тихо и мирно 26-го Іюля 1906 года. И что дивно! За его смиреніе Господь судилъ ему такіе торжественные похороны, которые у насъ на Валаамѣ никогда никому изъ братіи не бываютъ, даже и отцу Игумену. Отпѣвалъ его нашъ Владыка, Архіепископъ Финляндскій и Выборгскій Сергій, въ то время объѣзжавшій свою епархію и заѣхавшій на Валаамъ, соборне, въ сослуженіи съ пріѣзжимъ архимандритомъ Евгеніемъ и нашимъ отцемъ Игуменомъ Пафнутіемъ съ 8-ью іеромонахами. Во время литургіи академикъ Іеромонахъ О. Стефанъ (Твердынскій) сказалъ прекрасную похвальную речь почившему схимонаху О. Авелю, чего тоже никогда у насъ въ монастырѣ не было. Такъ что исполнилось надъ старцемъ слово Спасителя: «Смиряяй себѣ вознесется»; и въ сей кратковременной жизни, а наипаче въ будущей блаженной вѣчности».
Схимонахъ отецъ Іоаннъ повѣдалъ намъ о себѣ слѣдующее истинное событіе, приведшее его въ монастырь. Я ещё жилъ въ міру и о монашествѣ и о монастыряхъ не имѣлъ совершенно никакого понятія и помышленій, такъ какъ жизнь проводилъ свѣтскую, разсѣянную; къ религіознымъ вопросамъ былъ равнодушенъ, холоденъ и вообше духовнымъ ничѣмъ не интересовался. Но Всеблагій Господь, не хотящій смерти грѣшника, коснулся Своею благодатію и моего холоднаго и жестокаго сердца, и я, совершенно перемѣнивъ жизнь свою, началъ искренно молиться Богу; ходить въ церковь: подавать посильно милостыню; соблюдать посты: читать Св. Евангеліе и вообще сталъ вѣрующимъ человѣкомъ. Тогда ненавидяй добро діаволъ, напалъ на меня сильнѣйшею духовною бранію чрезъ хульные и всевозможно грѣховные помыслы, приводя меня въ страшное смущеніе, иной разъ доходящее до легкаго отчаянія. Не имѣя совершенно никакого понятія, какъ въ этой невидимой брани надо сражаться съ врагомъ и отражать его, я страдалъ, мучился: въ иной разъ мнѣ настолько становилось трудно, что я даже выбѣгалъ изъ дома на улицу, въ ужасѣ и страхѣ. Усердно я молился Богу объ избавленіи меня отъ этой ужасной грѣховной брани, умолял его избавить меня отъ этого страданія. И вотъ всемилостивый Господь внялъ моей, хотя немощной, но усердной молитвѣ и Божественною Своею благодатію чудно освободилъ меня отъ этой бѣсовской брани, чрезъ Своихъ угодниковъ Преподобныхъ Сергія и Германа, въ обители которыхъ впослѣдствіи я удостоился принять святую схиму и жить до конца своей земной жизни.
Однажды, не помню, въ какой-то праздникъ, по своему обычаю, сходивъ къ ранней литургіи и возвратясь по окончаніи ея домой, попивъ чайку, я намѣревался сходить и къ поздней литургіи, но такъ какъ было ещё рано, то я на краткое время не раздѣваясь прилегъ отдохнуть, и, сейчас же задремавъ, вижу такой ясный сонъ. Подходятъ ко мнѣ два святолѣпные старца въ схимническомъ одѣяніи: первый держалъ въ своихъ рукахъ чашу и лжицу, а второй какой-то бархатный покровъ, хорошенько я не могъ разсмотрѣть, какой это былъ покровъ. Первый, подойдя ко мнѣ, молча далъ мнѣ три раза лжицей изъ чаши Святое Причастіе, а второй покрылъ мою голову покровомъ, держимымъ въ своихъ рукахъ. Послѣ этого я, сразу же проснувшись, ощутилъ въ своей душѣ великую радость и глубокій миръ душевный. Грѣховной брани въ моей душѣ и слѣда не осталось и я сердечно возблагодарилъ Всещедраго Господа за Его великую ко мнѣ грѣшному явленную милость. «И кто же эти святые старцы?» — многократно задавая себѣ этотъ вопросъ, думалъ я. И вотъ, по прошествіи нѣсколькихъ лѣтъ, когда я промысломъ Божіимъ пріѣхалъ на Валаамъ, то подойдя къ ракѣ мощей Преподобныхъ Отцевъ нашихъ Сергія и Германа Валаамскихъ Чудотворцевъ, я сразу же узналъ, что именно они-то ко мнѣ и являлись. Когда же я жилъ въ г. Баку на Кавказѣ, они-то именно меня, по милосердію Божію, избавили отъ грѣховной, душевной бури и таинственно призвали въ свою св. обитель, гдѣ по дивному промыслу Божію доживаю я свой вѣкъ и уже самъ я сталъ схимникомъ и насельникомъ Св. Валаамской Обители».
Повѣдалъ намъ Іеросхимонахъ Ефремъ слышанное имъ отъ покойнаго старца Іеросхимонаха О. Алексія, бывшаго много лѣтъ келейникомъ и любимымъ ученикомъ Игумена Дамаскина, слѣдующее событіе:
«Въ началѣ правленія монастыремъ Игумена Дамаскина не было въ обычаѣ въ нашей обители вносить умершихъ иноковъ въ поминальные синодики, а поминали обычно новопреставленнаго 40 дней, а затѣмъ каждый инокъ поминалъ по своему усердію какъ желалъ своихъ отцевъ и братій почившихъ; а синодиковъ, или, какъ у насъ называютъ, поминальныхъ досокъ, тогда ещё не существовало. Видя такое упущеніе, благоразумный Игуменъ Дамаскинъ возымѣлъ похвальное желаніе завести правильное и неопустительное поминовеніе отшедшихъ въ вѣчность отцевъ и братій родной обители.
Сначала онъ для обсужденія своего намѣренія призвалъ старцевъ и выразилъ имъ, во-первыхъ, свое сѣтованіе по поводу отстуствія правильнаго церковнаго поминовенія умершихъ братій, во-вторыхъ, свое желаніе исправить это упущеніе и завести постоянное церковное поминовеніе. Старцы, въ свою очередь, вполнѣ соглашаясь съ мнѣніемъ отца Игумена, одобрили его разумное желаніе и рѣшили немедленно собрать по книгамъ канцеляріи всѣхъ почившихъ отцевъ и завести неопустительное церковное поминовеніе. Въ скоромъ времени за ранней литургіей завелся добрый обычай, шествующій и донынѣ, поминать въ алтарѣ на проскомидіи, а также и за клиросомъ въ церкви и на ектеніи за литургiей молитвенно воспоминать усопшую братію обители и благодѣтелей ея. Въ эти же самые дни случилось почить о Господѣ одному иноку. О. Игуменъ самъ его отпѣвалъ и предалъ землѣ. Прошло нѣсколько дней. Однажды, какъ-то находясь въ молитвенномъ состояніи, сидѣлъ маститый старецъ О. Игуменъ въ своей внутренней келліи и видитъ, что въ его келлію тихо входитъ недавно умершій инокъ. Вошелъ въ келлію, истово перекрестился, положилъ три поясныхъ поклона предъ святыми иконами. Игуменъ, хотя спокойно, но всё-таки съ большимъ изумленіемъ взиралъ на явившагося къ нему инока, ясно сознавая, что явившійся есть уже умершій и погребенный. Между тѣмъ умершій инокъ, обратясь къ О. Игумену и кланяясь ему, какъ было принято у насъ ранѣе — въ ноги, произнесъ: «Спаси, Господи, батюшка О. Игуменъ, что ты установилъ насъ, усопшихъ братій, всегда поминать въ церкви, какъ это для насъ дорого и полезно — невозможно тебѣ и сказать!» — «Отецъ И., —воскликнулъ Игуменъ, — да вѣдь ты уже умершій!» — «Какъ же, какъ же, батюшка, — спокойно отвѣтилъ явившійся инокъ, — я, дѣйствительно, умершій. Вѣдь, ты же самъ меня и отпѣвалъ, и хоронилъ. Вотъ я и явился къ тебѣ, посланный отъ Валаамскихъ отцовъ и братій, уже отшедшихъ отъ житія сего, чтобы поблагодарить тебя отъ ихъ имени, за молитвенное поминовеніе насъ умершихъ. Господь да воздастъ тебѣ за сіе Своею милостію!» Сказавъ эти слова, инокъ вторично поклонился Игумену до земли и так же тихо и быстро удалился изъ его келліи. Это событіе не разъ разсказывалъ Игуменъ Дамаскинъ своимъ близкимъ инокамъ.
Изъ сего можно ясно понять, какъ поистинѣ дорого и спасительно отшедшимъ братіямъ церковное поминовеніе, и какъ они радуются, когда мы ихъ не забываемъ въ молитвахъ и умоляемъ Господа, испрашивая имъ оставленіе грѣховъ, милость Божію и Царство Небесное.
Продолжение следует
замечательная книга, замечательная женщина!...
ПРОЧЛА НЕСКОЛЬКО СТРАНИЦ ЭТОЙ КНИГИ У ПОДРУГИ, ХОЧУ ПРИОБРЕСТИ ЭТУ КНИГУ ДЛЯ СЕБЯ И СВОИХ ДЕТЕЙ, ЭТА УМНАЯ, ДОБРАЯ КНИГА ДОЛЖНА БЫТЬ В КАЖДОМ ДОМЕ, В КАЖДОЙ СЕМЬЕ!...
Отличная книга! Душу греет...
Поистине, Дивный и, поистине, Свет для каждой православной женщины! Для тех, кто уже создал свою семью и для тех, кто ещё на пути к этому важному шагу. Вне зависимости от опыта духовной жизни, каждая из нас найдёт здесь очень много важного для сохранения...
Замечательная, глубоко трогающая душу, книга. Очень полезная для девушек и женщин, показывающая истинную глубину веры и любви. Подарите её тем, кто вам дорог. Хороший подарок....
Практически всегда следую рекомендациям "Русского Паломника" при покупке книг. Очень радуюсь, что мои впечатления совпадают с мнением издательства. Но книга "Неугасимый свет любви" приобретена исключительно интуитивно. Это я уже потом вспомнила, что...
Здравствуйте! Христос Воскресе! После прочтения книги Дарите любовь, я поняла, что эта книга у меня будет настольной. Я подарила многим дамам эту книгу, за что они были очень благодарны. Я лишний раз поняла, что к людям надо относиться с добротой, не...
