Вселенскiе Святые

Блаженный Свт. Иоанн Чудотворец Вселенские Святые

Житие Блаженного Иоанна

I.ДЕТСТВО

Родиной архиепископа Иоанна был теплый, цветущий край Харьковской, губернии в Южной России. Здесь в имении Адамовка в блестящей дворянской семье Максимовичей у родителей Бориса и Глафиры 4 июня 1896 года родился сын. Во святом крещении он был назван Михаилом — в честь святого архангела Божия. Род Максимовичей издревле славен был в России своим благочестием, и патриотизмом. Самым блистательным представителем этого рода был прославленный Церковью святой иерарх Иоанн, митрополит Тобольский, хорошо известный духовный писатель и поэт, переводчик «Илиотропиона, или Сообразования человеческой воли с волей Божественной», просветитель Сибири, пославший первую православную миссию в Китай и изливший на верных, особенно после упокоения, множество чудес. Он был канонизирован в 1916 году, и его нетленные мощи по сей день хранятся в Тобольске. Хотя святой иерарх Иоанн скончался в начале XVIII века, его дух почил на его дальнем родственнике, которому предстояло в монашестве принять его имя. Юный Михаил был необыкновенным мальчиком уже с раннего детства.

Мишин дед со стороны отца был известным землевладельцем, а дед со стороны матери — врачом в Харькове. Его отец был предводителем местного дворянства, а дядя, издавший «Илиотропион» святого Иоанна Тобольского, — ректором Киевского университета, и подобная светская карьера была, казалось, ­предуготовлена и Михаилу. Его отношения с родителями были образцовыми, и, пока они были живы, он серьезно считался с их мнением. Умерли они в Венесуэле: мать в 1952 году, отец в 1954 году.

Миша Максимович был болезненным ребенком с плохим аппетитом. Он был очень хил и кроток. Старался иметь хорошие отношения со всеми, но особо близких друзей у него не было. Любил животных, в особенности собак. Шумных детских игр не любил и часто бывал погруженным в свои мысли. В детстве он отличался глубокой, явно не соответствующей его возрасту, религиозностью. Он сам сказал в проповеди при посвящении в епископы в 1934 году: «С самых первых дней, как я начал осознавать себя, я захотел служить праведности и Истине. Мои родители возжгли во мне усердие неколебимо стоять за правду, и душа моя была пленена примером тех, кто предал за нее жизнь».

Маленький Миша любил «играть в монастырь», наряжая игрушечных солдатиков монахами и делая из игрушечных фортов монастыри. С возрастом его религиозное усердие углублялось. Он собирал иконы, а также религиозные и исторические книги — так образовалась большая библиотека — и более всего любил читать жития святых. По ночам подолгу стоял на молитве. Будучи старшим ребенком в семье, он оказывал большое влияние на своих четверых братьев и сестру, которые благодаря ему знали жития святых и факты русской истории. Он был очень требователен к себе и к другим в том, что касалось хранения церковных законов и национальных обычаев. С самых ранних лет был горячим русским патриотом, внушая и другим почтение к России и ее истории. Его любовь распространялась и на другие славянские и православные народы, и когда в 1912 году сербы были преданы болгарами, он в праведном негодовании изъял фотографии Болгарского Царя из альбомов младших братьев и запечатал семейную граммофонную пластинку с болгарским гимном, чтобы ее нельзя было проигрывать.

Святая и праведная жизнь ребенка произвела глубокое впечатление на его французскую гувернантку-католичку и в результате она приняла православное крещение (когда Мише было 15 лет). Он же помог ей приготовиться ко крещению и учил ее молитвам. Принимая активное участие в церковной жизни, он ежегодно участвовал в процессии, следовавшей из Харькова в Озерянский монастырь с чудотворной иконой Пресвятой Богородицы. Загородное имение Максимовичей в Голой Долине было расположено всего в 8 милях от знаменитого Святогорского монастыря. Максимовичи проводили в своем имении каждое лето. Там Миша часто спал во дворе под навесом. Семья очень любила монастырь и подолгу жила там. Можно только представить, какое благоговение и восторг рождались в пылком Мишином сердце, когда он, юный паломник, входил в стены этого замечательного монастыря, расположенного на лесистом берегу Северного Донца. Там был Афонский типикон, величественные храмы, высокая «Гора Фавор», много пещер, схимонахи, скиты и большое братство в шестьсот монахов — в общем, достаточно, чтобы воспламенить ревность любого юного любителя житий святых. На Мишу, «монаха с детства», все это производило чрезвычайное впечатление, и он часто приходил в монастырь один. Когда Мише исполнилось 11 лет, его послали в Полтавский кадетский корпус, в котором до него учился его отец. Здесь он оставался тихим и религиозным и ни в малейшей степени не походил на солдата. Он успевал по всем предметам, и все они ему нравились, за исключением физической подготовки, от которой он был впоследствии освобожден. Как раз в эти годы, обычно критические для юных впечатлительных душ, Миша не мог избежать встречи с полтавским епископом, поразившим весь город своим суровым подвижничеством. Святитель Феофан (Быстров) был невысокого роста, очень худ, «прозрачен» — как обычно о нем говорили. Служил с закрытыми глазами в почти ненарушаемой тишине и пробуждал в предстоящих глубокое религиозное чувство. Казалось, святой сошел с настенной фрески собора и ходит среди верующих. Говорил он очень мягко, всегда пребывая в сосредоточенной молитве, но при этом вполне доступно, особенно с молодыми. Интересно отметить, что много сходных черт с ним можно обнаружить у блаженного Иоанна в последние годы его жизни, как если бы иерарх Феофан был для того образцом аскета, еще в детстве произведшим на него глубокое впечатление.

В 13 лет, когда Миша учился в кадетском корпусе, его обвинили в серьезном «нарушении порядка», и это «нарушение» в высшей степени характерно для него. Кадеты часто проводили церемониальные марши в город Полтаву, а в 1909 году, по случаю двухсотлетнего юбилея русской победы в Полтавской битве, марш был особенно торжественным. И вот, когда они проходили мимо фасада Полтавского собора, кадет Михаил повернулся к нему и — перекрестился! Мальчики и тогда, и позднее посмеивались над ним за это, а начальством он был наказан. Но Великий князь Константин Константинович, попечитель корпуса, чей сын был товарищем Миши, издал приказ об освобождении кадета Михаила Максимовича от наказания за действие, которое не заслуживало порицания и осуждения, но было, напротив, весьма похвальным и выражало здравые религиозные чувства. Так Миша из объекта насмешек превратился в героя. В 1914 году Михаил закончил кадетский корпус и, следуя глубо­ко­­му сердечному влечению, решил посещать Киевскую ­Духовную академию. Родители, однако, настаивали, чтобы он поступал в Харьковскую юридическую школу, и из послушания им он отказал­ся от своего желания, начав готовиться к юридической карьере. В университетские годы он достиг зрелости в своем мировоззрении, которое начал усваивать с детства. В том возрасте, когда иные мальчики, выросшие лишь внешне православными, «восстают» или даже отбрасывают «бабушкины сказки» религиозного детства, юный Михаил как раз понял смысл своего духовного воспитания. Он увидел, что жития святых содержат особо глубокую мудрость, о которой не подозревают те, кто читает их ­поверхностно, и истинное познание их важнее любого университетского курса. Как отмечают его однокурсники, Михаил уделял больше времени чтению житий, чем посещению академических лекций, хотя он очень хорошо успевал и в университетских ­науках. Он изучал православных святых именно «на университетском уровне», усваивая их мировоззрение и их отношение к жизни, проникая в их психологию и постигая разнообразие их деятельности — аскетические труды и практику молитвы. Ом полюбил их всем сердцем, до конца пропитался их духом и начал жить, как они. «Изучая мирские науки, — сказал он в уже упомянутой проповеди, — я все более входил в изучение духовной жизни». Сюда он вложил все свои усилия, его духовные глаза стали широко раскрываться, его душа была уязвлена жаждой постижения истинного пути и значения жизни во Христе.

Мальчик Михаил стал взрослым и закончил университет как раз, когда началась страшная революция, поставившая своей целью привести мир к антихристианству. Вся семья его была всецело предана Православному Царю, и для нее уже первые дни февральской революции 1917 года были днями траура. Михаил, теперь уже вполне постигший начала православной жизни по образу святых Божиих, был решительно настроен жить по законам православной святости, даже в гуще новых событий. Так, на одном приходском собрании в Харькове шел разговор о том, чтобы снять серебряный колокол с соборной колокольни и переплавить его. Преобладающее большинство, охваченное революционным духом или боявшееся противостоять ему, склонялось в пользу этого святотатства, и только Михаил с немногими другими отважился смело выступить против этого. С распространением революционного духа начались аресты. Смелость Михаила становилась все более опасной, и семья пыталась убедить его покинуть дом и скрыться. На это он отвечал, что от воли Божией не скроешься, а без нее ничто не происходит, и ни один волос не упадет с нашей головы. Его арестовали, а затем через месяц освободили. Вскоре его опять арестовали, но когда стало ясно, что ему совершенно безразлично, находится ли он на свободе или в тюрьме, его снова отпустили. Он уже в буквальном смысле жил в другом мире и просто отказывался приспосабливаться к той «реальности», которая управляет жизнью большинства людей, — он решился неколебимо следовать путем Божественного Закона.

Так семя истинного Православия, посеянное в детстве, возросло в сердце этого избранника Божия, а знание житий святых явилось почвой, на которой его душа произросла как новое ­чудесное растение с изумительными и разнообразными плодами, редко приносимыми одним человеком. Как показала его последующая жизнь, он был одновременно суровым аскетом и любящим пастырем; питателем сирот и безмездным целителем; но также и миссионером и апостолом; глубоким богословом и Христа ради юродивым; истинным пастырем оказавшегося в изгнании русского стада и иерархом вселенского значения.

II. УЧИТЕЛЬ БИТОЛЬСКОЙ СЕМИНАРИИ

(воспоминания семинариста)

Вот уже почти пять десятилетий истекли с тех пор, как однажды в Битольской семинарии появился один очень скромный монах.3 Это был иеромонах Иоанн (Максимович), русский по происхождению. Внешность его не производила особого впечатления, но что-то особенное в нем было. Он был среднего роста, с густыми черными волосами до плеч. Лицо без единой морщины, большие глаза, как будто настороженно выглядывающие из-под волос. Большой бороды он тогда не отрастил. Нос прямой, нижняя челюсть не имела должной подвижности и потому была препятствием для речи. Правая нога была короче другой, и он носил ортопедический ботинок, постукивавший во время ходьбы, особенно когда он шел по коридору или по классу. Часто он ходил с тростью. Таким он появился у нас в 1928 учебном году. Никто не постигал, с какой полнотой Святой Дух почил на нем. Несомненно, по Божию Промыслу он оказался там, где был тогда совершенно необходим, — в Битольской семинарии, имевшей в пансионе от 400 до 500 студентов. Многие студенты, получавшие стипендию, жили в пансионе до четвертого года обучения, когда перед ними вставал выбор: заканчивать семинарию или перейти в другую школу (сохраняя стипендию). Там было много студентов из разных школ, преобладали же семинаристы. Большинство составляли албанцы, а русских и чехов было меньше. Гул, как в улье, стоял там с утра до вечера. И среди этих-то мальчиков и юношей начал работать святой человек, который неустанными трудами, молитвой и теплой христианской любовью творил новых людей.

* * *

С появлением нового учителя у студентов всегда возникают вопросы: «Каким он будет? Строгим или добрым?» и т.д. Возможно, подобные вопросы появились и с приходом отца Иоанна. Он, однако, собственным примером очень скоро на них ответил: самым строгим был по отношению к себе. Как велики были его ежедневные труды в молитве и поклонах, знает один Бог, а мы могли лишь частично видеть и ощущать это. Епископ Охридский Николай (Велимирович) часто посещал семинарию, беседовал с учителями и студентами. Для нас его встреча с отцом Иоанном была более чем впечатляющей. Поклонившись друг другу, они начали необычайно сердечный разговор. Как-то перед уходом епископ Николай обратился к небольшой группе студентов (я был среди них) со словами: «Дети, внимайте отцу Иоанну, он — ангел Божий в человеческом обличье». Мы и сами убеждались в справедливости этих слов. Его жизнь действительно была ангельской. Справедливо было бы сказать, что он больше принадлежал Небу, нежели земле. Его кротость и смирение напоминают те, что увековечены в житиях величайших аскетов и пустынников. Пищу он принимал в количестве, необходимом для поддержания телесных сил. Одежда его была простой, а в постели он вообще не нуждался. Комната его была в полуподвальном помещении, с одним не занавешенным окном, выходящим на ­внутренний двор. В комнате стоял простой стол со стулом да кровать, на которую он никогда не ложился. На столе всегда ­лежало Святое Евангелие, на полке — богослужебные книги. И больше ничего. В любое время ночи его можно было застать читающим Библию, потому что « в законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь! » (Пс. 1, 2). Те переживания, которые он испытывал во время церковных служб или молитвы, не передать словами. Необычайной была и его подготовка к Божественной литургии: уже в четверг он ел меньше, в пятницу и субботу — едва притрагивался к пище, пока в воскресенье не совершит Литургию. В первую седмицу Великого поста не вкушал ничего, но каждый второй день служил, как и в течение Страстной седмицы. Когда наступала Великая Суббота, его тело было уже совсем истощено. Но в день Воскресения Христова он как бы возрождался. После Божественной литургии силы возвращались к нему и ангельская радость озаряла его лицо. Так перед нашими глазами проходила его подвижническая жизнь.

* * *

Отец Иоанн был редким молитвенником. Он так погружался в тексты молитв, что создавалось впечатление, будто он прямо беседует с Богом, Пресвятой Богородицей, ангелами и святыми, которые предстояли его духовным очам. Возможно, он говорил вслух для нашей пользы, чтобы научить нас молиться. Любая его молитва вызывала отклик; произносил он их по памяти, с исключительной выразительностью. Никому не известно, сколько молитв он знал наизусть. И это не было чем-то неожиданным, ибо он имел великий, от Бога полученный дар необыкновенной памяти. И знали об этом все — и студенты, и преподаватели. Евангельские события были известны ему так, как будто происходили на его глазах, он мог указать главы, где каждое из них описывалось, а при необходимости и процитировать нужные стихи. Он знал индивидуальные возможности и особенности характера каждого студента так, что мог незамедлительно сказать, что и как каждый из его студентов ответит, что он знает и чего не знает. При этом он обходился без каких-либо записей, и после ­многократных проверок никто не мог усомниться в исключительности его памяти.

* * *

Отец Иоанн любил нас всех, и мы — его. В наших глазах он был воплощением всех христианских добродетелей: мирный, спокойный, кроткий. Мы не находили в нем недостатков и быстро привыкли даже к его манере говорить. Он стал нам настолько близок, что мы относились к нему, как к старшему брату, любимому и уважаемому. Не было конфликта, личного или общественного, который он не мог бы разрешить. Не было вопроса, на который у него не нашлось бы ответа. Достаточно было кому-нибудь на улице что-то у него спросить, как он немедленно давал ответ. Если вопрос был более важным, он обычно отвечал не него после службы в храме, в классе или в кафетерии. Ответ его всегда был информативно насыщенным, ясным, полным и компетентным, потому что исходил от человека высокообразованного, имеющего два университетских диплома — по богословию и праву. Ежедневно и еженощно он молился за нас. Каждую ночь он, как ангел- хранитель, оберегал нас: одному поправлял подушку, другому одеяло. Всегда, входя в комнату или выходя из нее, он благословляя нас крестным знамением.

* * *

Теперь посмотрим, наконец, каким он был учителем, Преподавал он по плану, по специальной методике. Он был одновременно и теоретиком, и практиком, искусно сочетавшим то и другое, и потому его предметы удерживались в памяти без дополнительных разъяснений. Взять, к примеру, литургическое служение и церковные правила. Он имел расписание, по которому студенты читали на клиросе. Одна группа из четырех студентов и другая (всего — восемь человек) должны были приходить в назначенное время в комнату отца Иоанна, где можно было найти все богослужебные книги. Первая четверка студентов должна была найти все, что следовало читать или петь в тот день недели или на праздник, а другие четверо слушали. В это время объяснялась теория, символика богослужения и прочее. Так ­практиковалось весь год. В классе акцент делался на теории. Отец Иоанн требовал постоянного «бодрствования» везде, а главное — во время богослужения. Он хотел научить студентов уделять особое внимание Святому Евангелию как источнику всякого богословского знания. Поэтому в начале урока он спрашивал, что читалось в тот день из Святого Евангелия или Апостола, Каждый должен был это знать — ведь неизвестно, кого он спросит. Потом он обыкновенно давал краткие толкования. Но какие он давал толкования, когда читал пастырское богословие и историю Церкви! Некоторые свои лекции по пастырскому богословию он записывал для нас в специальные тетрадки. В них он выразил себя в полной мере. По его убеждению, священник, в соответствии со словом апостола Павла, должен быть идеальным пастырем: «Никто да не пренебрегает юностью твоею; но будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1 Тим. 4, 12). Священник — это духовный отец своего прихода, и в соответствии с этим он и должен действовать, а его приход — большая семья, которая не может существовать без пастырской любви и ежедневной молитвы. Где только возможно, он должен приходить им на помощь, дабы участвовать в их радости и печали. Вот основные мысли отца Иоанна, которые он разъяснял нам на всех своих лекциях.

Уроки по истории Церкви также хорошо усваивались, поскольку отец Иоанн умел выделить наиболее важные моменты и, часто повторяя их, заставлял все запомнить. Когда в 1931 году мы держали экзамены на получение диплома об окончании семинарии, профессор Димитрий Стефанович, представитель министерства, был поражен превосходными ответами студентов. Полагаю, более половины отвечали на отлично, а остальные на хорошо. Плохих оценок не было. Учителя объяснили представителю министерства, что отец Иоанн неразлучен со своими учениками и в течение года дает им детальное знание предмета. Так, каждый студент, осознавая исключительность личности отца Иоанна, всей душой был предан ему. Он был среди нас как посланник Божий, призванный возделывать Его обширную ниву. И он честно исполнил среди нас предназначенное служение. Эти воспоминания относятся к периоду 1928—1931 годов, тогда как отец Иоанн оставался в семинарии вплоть до своего назначения епископом Шанхайским. Поэтому свои воспоминания я считаю неполными.

Протоиерей Урош Максимович

III. ШАНХАЙСКИЙ ЧУДОТВОРЕЦ

В 1934 году иеромонах Иоанн из монастыря Милково в ­Югославии был хиротонисан во епископа и назначен возглавить паству русских беженцев в Шанхае. Уже скоро его узнали как ­любящего пастыря, всецело преданного своим овцам и не от­казывавшего в помощи никому, и как святого, чья молитва свершала чудеса. Позднее, с приходом коммунистов, он непрестанной молитвой и ходатайством перед несколькими правительствами спас свое стадо, приведя его через Филиппины в Америку — к свободе. И по сей день для большинства знавших его русских он — владыка Иоанн Шанхайский. Вот немногие из многочисленных свидетельств об этом периоде его жизни, раскрывающие силу его молитвы.

1

Однажды в Шанхае владыку Иоанна позвали к постели умирающего ребенка, чье состояние, по определению врачей, было безнадежным. Войдя в дом, владыка Иоанн прямо направился в комнату, где лежал больной мальчик, хотя никто еще не успел ему показать, куда идти. Не став даже осматривать ребенка, Владыка повергся пред иконой в углу комнаты (что было в его духе) и долгое время молился. Затем, заверив родственников, что ребенок поправится, быстро вышел, И действительно, к утру ребенку стало лучше, и вскоре он выздоровел — без врачебной помощи. Свидетель, полковник Н.Н. Николаев, подтверждает это сообщение во всех деталях.

Протоиерей Урош Максимович
Доктор А.Ф. Баранов

Эри, Пенсильвания

2

Архиепископ Иоанн отошел от нас к Церкви Небесной. И сейчас, молясь об упокоении его праведной души, нельзя не вспомнить евангельские слова: «Добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе» (Лк. 6, 45). Каждый, кому довелось близко общаться с иерархом Иоанном, искренне подтвердит, что он всегда носил в сердце эти слова.

Однажды он сказал мне: «Молитва — это основа успеха в архипастырской деятельности. В течение суток шесть часов следует отдать богослужению, шесть — богосозерцанию, шесть — добрым делам и шесть — отдыху». И он неопустительно соблюдал этот порядок, что и позволило ему обрести такую твердость, смирение и проницательность.

Иерарх основал сиротский приют святителя Тихона Задонского, посещал все русские учебные заведения, все классы религиозного образования и лично принимал экзамены по этому предмету во всех школах. Особенно трудной задачей было воспитание сирот приюта святителя Тихона.

Он постоянно говорил, что самое тяжкое душевное испытание для сирот наступает перед великими праздниками, в Рождественский сочельник или в канун Пасхи. Сироты видят, как христианские семьи готовятся к праздникам, как отцы и матери заботятся о своих детях и осознают, что они всего этого лишены. И Владыка всегда старался заменить им отца и мать.

Воспитывая детей в строгих религиозных правилах, добрый иерарх в то же время любил устраивать им вечера с рождественскими елками, представлениями, доставал им духовые инструменты (у них был неплохой оркестр). Еще большей радостью для него было видеть молодых людей, собиравшихся в Братстве святителя Иоасафа Белгородского, где проводились лекции по религиозным и философским предметам, по изучению Библии.4

Питомцы сиротского приюта святителя Тихона Задонского так любили архипастыря Иоанна, что забывали с ним о своем сиротстве. Они знали, что имеют сильного защитника, своего духовного отца, который никому не даст их в обиду в этой земной жизни.

Описать в полноте внутреннюю молитвенную жизнь и пастырские труды архиепископа Иоанна — задача, конечно, сложная. Мы можем свидетельствовать только о немногом. Вспоминая, однако, его архипастырские деяния как православного молитвенника и подвижника, мы реально ощущаем силу слов святого апостола Иакова: «много может усиленная молитва праведного.» (Иак. 5, 16).

Архимандрит Вениамин (Гаршин)

Австралия, 1966

3

Ваша милость! Мы прочли буклет, вышедший в Калифорнии, посвященный жизни и деятельности приснопамятного архиепископа Иоанна (Максимовича), бывшего Шанхайского.5 Я, Марья Петровна Пригоровская (по мужу Родионова), бывшая учительница Коммерческого колледжа в Шанхае, знаю два случая исцеления тяжелых недугов молитвами владыки Иоанна.

1. К сожалению, я не помню год, месяц и день, когда в сиротском приюте святителя Тихона Задонского, основанном владыкой Иоанном, внезапно заболела одна шести- или семилетняя девочка. К ночи у нее очень поднялась температура, и она кричала от боли. Около полуночи ее отправили в больницу Русского православного братства. Врач Д.И. Казаков (ныне покойный) определил у девочки заворот кишок. Были вызваны и другие врачи, а также мать девочки. После осмотра и консилиума врачи объявили матери, что состояние ее дочери безнадежно и она не вынесет операции. Но мать просила их спасти девочку и сделать операцию, а сама (как женщина верующая) немедленно ночью пошла к владыке Иоанну, жившему в доме возле собора, недалеко от больницы.

Владыка Иоанн, не ложившийся ночами в постель, сразу ее принял и выслушал горячую просьбу матери помолиться и спасти ее единственную дочь. Владыка позвал мать в собор, открыл Царские врата и начал молиться пред Престолом, и мать, стоя на коленях перед иконостасом, тоже горячо молилась о дочери. Это длилось долго, и уже наступило утро, когда владыка Иоанн, завершив молитву, подошел к матери, благословил ее и сказал, что она может идти домой — ее дочь будет жива и здорова.

Ободренная мать поспешила, но не домой, а в больницу. Там она встретила доктора Д.И. Казакова, который сказал ей, что операция прошла успешно и добавил, что никогда еще не наблюдал такого случая в свой практике. Как человек очень верующий, он уточнил, что только Бог мог помочь по ее горячей молитве. Тогда мать сказала, что она только что пришла от владыки Иоанна, молившегося вместе с ней в соборе. Через несколько дней девочку выписали, и весь Шанхай узнал о чуде исцеления.

2. Точной даты снова не помню. Заболел бывший преподаватель нашего коммерческого колледжа. Его забрали в больницу Русского православного братства, где врачи констатировали опасный аппендицит и предупредили его жену, что операция вряд ли поможет и что он может умереть на операционном столе. Жена была в отчаянии. Но она вспомнила о владыке Иоанне, спасшем своими молитвами девочку, и пошла к нему. Владыка знал больного хорошо. Жена рассказала ему о его состоянии и просила помолиться за него. Владыка, выслушав, успокоил ее и сказал, что пойдет в больницу немедленно, добавив, что жизнь человеческая в руках не врачей, но Бога, и послал ее домой (она была учительница высшей женской школы в Шанхае).

Владыка Иоанн пошел в больницу. Подойдя к постели больного, он возложил руки на его голову, долго молился, благословил его и ушел. Когда жена пришла навестить больного, медсестра Корнилова, встретив ее, сказала, что случилось необычайное. Утром, обходя палаты, она подошла к ее мужу и увидела его сидящим на кровати. Посмотрев на простыню, на которой он спал, сестра увидела, что та была вся в крови и гное: аппендикс ночью прорвался. Это было делом неслыханным. Врачи утверждали, что такого случая в практике не было. Когда узнали о визите Владыки и его молитве над больным, то поняли, что произошло чудо по молитвам нашего дорогого Владыки.

Больной даже и не помнил, как Владыка приходил навестить его и молился за него. После того как его выписали из больницы, они с женой отслужили молебен, а Владыку благодарили за его ­молитвы.

М.П. Родионова,

05 октября 1971 года, Австралия

4

Я был руководителем церковного округа на Филиппинах, где был расположен храм Владыки и где он жил со священником и монахами. Иногда сопровождал его в больницу в город Гюан, где лежали тяжелобольные русские; Владыка навещал их, давал им карманные Евангелия и маленькие иконки. Как-то, войдя в русское больничное отделение, мы услышали страшные крики, доносившиеся издалека. На вопрос Владыки русская сестра сказала, что это безнадежная больная, которую, ввиду того, что она беспокоит других больных своим криком, поместили в бывший американский военный госпиталь, прилегавший к этому зданию. Владыка немедленно решил идти к больной, но русская сестра не советовала ему это делать, так как от больной исходило зловоние. «Это не имеет значения,» — сказал Владыка и быстрыми шагами направился в другое здание. Я последовал за ним. Действительно, от больной женщины исходил неприятный запах. Подойдя к ней, Владыка положил ей на голову крест и начал молиться. Я вышел. Владыка молился долго, затем исповедал ее и причастил. Когда мы уходили, она уже больше не кричала, но только тихо стонала. Через какое-то время мы снова поехали в госпиталь и едва успели въехать на нашем джипе во двор, как из госпиталя выбежала женщина и бросилась к ногам Владыки. Это была та «безнадежная» больная, за которую он молился.

Г. Ларин,

Сидней, Австралия

5

В 1968 году в наше Братство в Сан-Франциско пришли женщина, которая сообщила, что ее зовут Анна Петровна Лушникова. Узнав, что мы собираем сведения о владыке Иоанне, она настояла на том, чтобы мы немедля записали следующее.

По профессии она учительница пения и однажды серьезно помогла архиепископу Димитрию в Китае, научив его, как надо правильно дышать, произнося слова — врачи не могли ему в этом помочь. Когда владыка Иоанн прибыл на Дальний Восток, его невнятная дикция обратила на себя всеобщее внимание. Говорили, что он заика с рождения, что у него ранение рта и тому подобное. Но учительница сразу поняла, в чем причина затруднений, и пришла к нему, чтобы предложить помощь. По ее мнению, Владыка был слишком истощен и от слабости плохо владел нижней челюстью, что и препятствовало отчетливому произнесению слов. Она показала ему, как надо правильно дышать, артикулировать и прочее. Он начал регулярно ходить к ней на занятия, где со смирением выводил: «ооо», «ааа» и т.д. В благодарность он всегда оставлял ей 20-долларовую банкноту. Речь Владыки улучшилась, но всякий раз, когда наступал пост, дефект снова давал о себе знать, и он снова шел к ней. Она старалась помочь ему как могла и, увидев в нем человека Божия, крепко полюбила и стала его духовной дочерью.

«В Шанхае в 1945 году, во время войны, — рассказала нам Анна Петровна, — я была ранена и умирала во французском госпитале. Знала, что умираю, и просила передать Владыке, чтобы он пришел и исповедал меня. Это было около 10 или 11 вечера. На улице была буря с ветром и ливень. Я испытывала страшные страдания (находясь в агонии). На мои крики о помощи пришли врачи и сестры и сказали, что Владыку вызвать невозможно, так как время военное, госпиталь на ночь закрыт и мне придется подождать до утра. Я же не слушала и продолжала кричать: «Владыко, прииди! Владыко, прииди!» — Но никто не мог связаться с ним, И вдруг в разгар самой бури я вижу через открытую дверь палаты, как появляется Владыка, весь мокрый, и приближается ко мне. Поскольку в его появлении было нечто чудесное, я потрогала его и спросила, реальность ли он или призрак. Он спокойно улыбнулся, заверил, что «реальность», и причастил меня. Тут я заснула и проспала целых восемнадцать часов. В той же палате со мной лежала еще одна больная, которая также видела, как Владыка приобщал меня. Но другие мне не поверили и говорили, что Владыка не мог войти в закрытый госпиталь в ту ночь. Я спросила свою соседку по палате, и она подтвердила, что Владыка там был, но нам все равно не поверили. Факт, однако, налицо: я была жива и чувствовала себя хорошо. В это время сестра, не верившая мне, убирала мою постель и обнаружила — как бы в подтверждение того, что я говорила, — под подушкой 20-долларовую банкноту, ­оставленную Владыкой. Он знал, что я без средств и много задолжала больнице, И положил мне эту банкноту. Позже он сам подтвердил, что сделал это. С того времени я стала поправляться. Позднее, в 1961 году, после страшной автомобильной аварии он снова причастил меня в госпитале и исцелил».

Этими словами Анна Петровна закончила свой рассказ, добавив, что ей хочется, чтобы Владыка отпел ее, когда она умрет. И это желание ее, уже после смерти самого Владыки, и в самом деле осуществилось.

Через некоторое время после нашей встречи Анна Петровна, придя домой со Всенощного бдения под Преображение, умерла ночью, отравившись газом в своей квартире. В ту же ночь Ольга Ивановна Семенюк, близкая к Владыке по Шанхаю, увидела во сне, что Анна Петровна лежит в высоко поднятом гробу в новом соборе в Сан-Франциско, а владыка Иоанн в своей мантии обходит ее с кадилом и служит о ней заупокойную службу под ликующее пение хора. Утром все узнали о ее внезапной кончине. И тогда мы поняли, почему Господь внушил ей прийти к нам и решительно настоять на записи ее свидетельства о прозорливости и чудотворениях владыки Иоанна, который в день Преображения уже в другом, преображенном мире отслужил по ней панихиду.

Чтец Глеб Подмошенский,

1968, декабрь

IV. ЖЕРТВА ЗАВИСТИ

Шлю вам печальную весть: прошлой ночью в Лос-Анджелесе скончалась Ольга Ивановна Семенюк, бывшая очень близкой к архиепископу Иоанну в Шанхае. В последнее время она жила со своим сыном Б. Для меня это великая утрата. Молитесь за нее. Она часто делилась со мной воспоминаниями о шанхайских днях, в том числе рассказывала и такие вещи об архиепископе Иоанне, о которых вы, возможно, и не знаете. А именно о том, что некоторые люди пытались отравить его и почти успели в этом, ибо он уже был при смерти. Врачи сомневались, проживет ли он больше двух месяцев, и решили, как последнее средство, направить его на курорт в Циндау.

У блаженного Иоанна был обычай принимать пищу только раз в сутки, поздно ночью. Обед ему приносили в кабинет, но часто он так бывал занят и отвлечен, что забывал о нем. Однажды госпожа Ольга Ивановна Семенюк (сыновья которой, прислужники Епископа, были преданы ему и часто сопровождали его) обнаружила, что он не прикоснулся к еде. Она взяла тарелку, согрела пищу и напомнила Епископу, что пора есть. Он же опять до еды не дотронулся, будто что-то знал. Она разогревала еду несколько раз, пока не заметила, что пища стала какого-то странного, неестественного цвета. Она выбросила ее и принесла то, что осталось от ее собственного обеда, и он с удовольствием поел. Об этом случае она вспомнила уже после действительного отравления. (Рассказанный здесь эпизод был лично сообщен издателю Ольгой Ивановной Семенюк в 1969 году.)

Епископ Иоанн не хотел ехать в Циндау и сказал: «Пусть с этого времени мне готовит Ольга Ивановна», на что она с радостью согласилась, всегда приносила еду сама и даже стояла возле него, пока он не поест. Кроме нее никто его пищи не касался. В два месяца он поправился.

Но однажды после Пасхальной литургии он не выходил долго из алтаря. Когда же вышел, был бледен, как лист бумаги, и у него началась рвота. Председательница соборного сестричества сбегала за тазиком. Его вырвало каким-то странным розового цвета веществом. Оно оказалось в той винной бутыли, из которой он ополаскивал потир после богослужения. Владыку отравил священник, который позднее жил в Латинской Америке и писал гнусные статейки в русских газетах.

Отец Петр Т. много рассказывал мне о нем. Под конец, когда он умирал от рака, архиепископ Иоанн пришел к нему в больницу разрешить его от грехов, и тот перед смертью покаялся в них. В прошлом он был школьным учителем в России и, вероятно, страдал одержимостью.

Архиепископ Иоанн имел обыкновение посещать больницы по ночам, и мальчики Семенюк сопровождали его. Его знали во всех больницах и отворяли пред ним двери. Он обычно приходил на зов больных даже без вызова по телефону или телеграфу. Записала я и некоторые другие воспоминания Ольги Семенюк. Она умерла во сне. Счастливая!

Да упокоит Бог верную Свою служительницу и блаженного Иоанна.

Елена Юрьевна Концевич,

1984 год

V. АПОСТОЛ ЗАПАДА

В 1951 году архиепископ Иоанн был назначен правящим архиереем Западноевропейского экзархата Русской Зарубежной Церкви. Здесь его миссионерская деятельность, твердо основанная на жизни в постоянной молитве и чистоте православного учения, принесла обильные плоды.

Обобщая значение русской диаспоры, владыка Иоанн в 1938 году писал: «Наказывая русский народ, Господь в то же время показал ему путь ко спасению, сделав его проповедником Православия во всем мире» (доклад для Собора 1938 года, Югославия). Но большинство русской диаспоры «проповедует Православие» лишь самим фактом своей «православности». Тогда как Владыка пошел значительно дальше этого, став современным апостолом для стран Запада — тех стран, которые, будучи однажды просвещены Христианской верой, потом столетиями лежали во тьме неправоверия и даже еще более темных его «ответвлений».

Владыка принимал участие в ряде движений за возрождение Православия на Западе. Итоги подводить еще рано. Но знаменательно уже то, что Нидерландская Православная Церковь, единственная среди Православных Церквей Запада имеющая собственного Епископа и монастыри, считает владыку Иоанна своим основателем; аутентичная Французская Православная Церковь сегодня имеет свою иерархию лишь благодаря его покровительству; единственный испанский православный священник (Мадридская миссия) был рукоположен им. Что же касается Америки — предмет особого разговора, здесь архипастырство владыки Иоанна реализуется наиболее полно, он может считаться покровителем истинного Православия в Новом Свете.

Среди великих услуг, которые блаженный архиепископ Иоанн оказал западному Православию, одна из наиболее значительных связана с восстановлением почитания тех древних западных святых, чьи имена по причине позднейшего отпадения Римской Церкви никогда не включались в православные календари. Движимый любовью ко всем святым Церкви, Владыка собирал также жития и иконы (или портреты) и западных святых. Когда же он по Божественному Промыслу был назначен правящим архиереем Западной Европы, одним из первых его деяний было установление канонической основы для почитания этих святых в Православной Церкви. Тот список их (от 1952 года), что приводится ниже, следует рассматривать как предварительный и далеко не полный.

I) Почитание местных святых

Вот резолюция по вопросу о почитании западных святых, принятая собранием епископов Русской Зарубежной Церкви под председательством архиепископа Иоанна (Максимовича).

«Вопрос о почитании местных святых был рассмотрен на конференции епископов в Женеве 16-17 сентября (по старому стилю) 1952 года под председательством архиепископа Иоанна.

На последнем Соборе епископов (всей Русской Зарубежной Церкви) в 1950 году в связи с вопросом о разрешении почитания святого Ансгария, просветителя Дании и Швеции, Собор постановил, что местным епископам должно быть поручено давать разъяснения клиру и пастве в связи с каждым местным святым индивидуально. Взяв сказанное за основание, конференция и поставила этот вопрос. Архиепископ Иоанн кратко изложил житие святого Ансгария, который, имел кафедру в Гамбурге и Бремене, и из нее стало очевидным, что нет ни малейших причин сомневаться в святости его жизни, его апостольских трудах и чудесах от его мощей. Если Сам Господь его прославил, то было бы дерзостным с нашей стороны не почитать его как святого. Владыка счел существенно важным подчеркнуть, что святой был действительно богоугодившим святым, прославленным Православной Церковью Запада еще до отпадения последнего от Вселенской Церкви, а потому он должен быть прославлен наряду с другими святыми, Его память празднуется 3 февраля († 865). Имя святого Ансгария должно с этого времени быть внесено в церковные календари как иерарха Церкви.

Есть много и других западных святых, которые также должны быть прославлены наряду со святыми Восточной Церкви, так как их почитание было установлено в глубокой древности. Среди этих святых следующие:

Святой Виктор, мученик Марсельский († 304, 21 июля); святой Иоанн Кассиан возвел над его могилой монастырь в V веке; Святой Пофин, предшественник святого Иринея на Лионской кафедре, мученик († 177, 2 июня); Мученики лионские: святые Александр (24 апреля) и Епипод (22 апреля) — друзья, принявшие мученичество вскоре после святого Пофина, их мощи долгое время хранились с мощами святого Иринея; святой Бландина и другие приняли мученичество со святым Пофином († 177); Святой Фелициан, епископ Фолиньо в Умбрии, Италия, принял мученичество († 252, 24 января); Святая Женевьева, дева, которую посвятил Христу святой Герман Оксерский, известный своими чудесами; покровительница Франции († 512, 3 января); Святой Герман Оксерский, епископ, скончался в Равенне, освободил Британию от пелагианской ереси, († 488, 31 июля); Святой Лупп Тройский, епископ и исповедник, пришел со святым Германом в Британию, где вступил в борьбу С пелагианской ересью, епископом Тройским был 52 года († 479); Святой Герман Парижский, вначале игумен, затем епископ Парижский (1576, 28 мая); Святой Клод, священник и исповедник, учредил монастырь близ Парижа († 560, 7 сентября); Проповедники в Ирландии, затем во Франции, Швейцарии, Италии и других странах: святой Колумбан († 615, 21 ноября), игумен, основатель многих монастырей, включая Люксе во Франции и Боббио в Италии, где и скончался; святой Фридолин, стал монахом в Пуатье, распространял почитание святого Илария, затем миссионерствовал в Швейцарии на Верхнем Рейне († VII в., 6 марта) и святой Галл (ученик святого Колумбана, отшельник в Швейцарии († 646, 16 октября); Святая Клотильда, королева Франции, по ее молитвам ее супруг Хлодвиг, король франков, принял Христову веру († 545, 3 июня); Святой Иларий из Пуатье, епископ и исповедник, повел борьбу с арианством на Западе († 368, 13 января); Святой Гонорат Леринский, основатель Леринского монастыря. Затем архиепископ Арльский († 429, 16 января); Святой Викентий Леринский, священник, Учитель Церкви, автор «Коммониториума» († 450, 24 мая); Святой Патрик, просветитель Ирландии, епископ и исповедник, посвящен во епископа святым Германом Оксерским, первый проповедник Христа в Ирландии († 46l; 17 марта).

По вопросу о почитании западных святых было принято следующее решение. Почитая память святых, Богу угодивших, и узнавая в странах нашего рассеяния о древних миссионерах и аскетах, чьи имена были нам неизвестны, мы прославляем Бога, дивного во святых Своих, и почитаем тех, кто угодил Ему, превознося их страдания и подвижнические труды и призывая их быть нашими заступниками и ходатаями пред Богом. Ввиду этого мы постановили, чтобы вышеназванные праведники почитались всей Православной Церковью, и призываем и пастырей, и пасомых почитать этих святых, обращаться к их заступничеству в молитве».

Продолжение

II) Блаженный Иоанн во Франции.

Воспоминания духовной дочери Зинаиды В. Юлем

Предисловие издателей

Период жизни блаженного Иоанна во Франции был до сего времени малоизвестен, и не многие сведения о нем были доступны. Этот пробел и восполняет его преданная духовная дочь, автор этих воспоминаний Зинаида В. Юлем, представляя как бы взгляд «изнутри» и приоткрывая завесу над духовным миром самого, возможно, великого святого XX века. Конечно, пророк такого значения не мог прожить жизнь, не вызвав зависти и ненависти, как и пророки древности. Скрывать этого праведника от жаждущего взора нового поколения было бы грехом, поскольку слава Божия, открывающаяся в жизни праведников, способствует возгоранию на земле Божественного огня по желанию Господа нашего Иисуса Христа (Лк. 12, 49).

Нижеследующий духовный портрет блаженного Иоанна написан простой, любящей его душой. Осознав, что блаженный Иоанн был в умном общении со своим Создателем, она оказалась способной заглянуть в тайну его святости. Хотя ее рассказы представляют собой лишь отдельные впечатления о Владыке, они дают ясное свидетельство о близком присутствии другого мира (к коему Православная Церковь и приуготовляет своих чад) и о способности святых Божиих соприкасаться с этим царством еще здесь, на земле. Это тайна и откровение, недоступные нашим очам и сокрытые в Боге. Но они открываются тем, кто, подобно блаженному Иоанну, восходил на крыльях любви к Богу и ближнему. Тем же, кому дано узнать об этом, подается обновленная надежда.

Игумен Герман

1

Начну с того, как я в первый раз встретила архиепископа Иоанна. Матушка Елена Дмитриевна Солодовникова рассказывала мне, бывало, много историй про оптинских старцев, и мне захотелось встретиться с кем-нибудь из подобных. В то время у меня было много всякого рода трудностей, и я просила Бога, чтобы он послал мне такого старца. Примерно тогда же я узнала от кого-то, что отец Феодор Бокач собирается на Афон, и обратилась к нему с просьбой спросить о, архимандрита Николая, настоятеля афонского скита святого Илии, не позволит ли он мне в поисках духовного окормления написать ему. Но когда отец Феодор вернулся, он сообщил мне, что настоятель благословил меня обратиться с моей просьбой к архиепископу Иоанну (Максимовичу): «У вас есть собственный святой, блаженный Иоанн».

Жена генерала Половцева, Наталья Ивановна, наш добрый друг, сказала мне, что он часто служит в Медоне и что через несколько дней будет служить и проповедовать в Париже. Мы решили отправиться туда вместе.

В ожидании Архиепископа моя мама предвкушала увидеть солидного иерарха типа тех, коих она, бывало, видела в Александро-Невской лавре в Петербурге. Когда же она услышала, что прибыл Архиепископ, а увидела низенького седого Старца в белой рясе с непокрытой головой, то в изумлении воскликнула: «Да это же Серафим Саровский!» Тогда он повернулся в нашу сторону, слегка наклонил голову и кротко улыбнулся. Матушка же Солодовникова, увидев его в первый раз несколько ранее, в Каннах, когда его облачали посреди храма перед литургией, подумала: «Какой удивительный Иерарх, и к тому же еще юродивый во Христе!» В ту же секунду он повернул голову, окинул ее взглядом и улыбнулся. Она была поражена его прозорливостью и только испугалась, не подумала ли она чего-нибудь плохого о нем.

Вскоре после этого мы с матушкой Солодовниковой поехали в Версаль, в Кадетский корпус, где остановился Владыка. Мы стояли всю Литургию и в конце подошли приложиться ко кресту. Епископ раздавал антидор сам. Матушке он сразу дал большой кусок, а для меня, как бы колеблясь, очень долго выбирал. Я начала волноваться и подумала, что он не хочет мне его дать. Мысленно я попросила Бога, чтобы он не лишил меня этого. Наконец, он выбрал кусок и дал мне. Потом благословил нас, дал попить немного святой воды, и мы ушли.

2

Вскоре я снова посетила епископа, на сей раз одна. В то время мне предложили место в детском доме в Монжероне, так как я искала работу, а также жилье, где можно было бы остановиться с племянником, которого доверили моей опеке. Мне не особенно хотелось идти работать в детский дом, но выбора у меня не было. Кроме того, дама, на чье место я шла, уволилась. Хотя я шла к епископу только за благословением на поездку в Монжерон, но за этим стояло нечто гораздо большее.

Когда я приехала в Версаль, меня проводили в его келью. Он жил в маленькой комнатке, стены которой были увешаны деревянными полками с маленькими секциями, заполненными связками писем, и на каждой такой секции был свой номер. У окна возле маленького стола стояло глубокое кресло, в котором он сидел, глядя в окно. У двери в углу стояла большая сумка с засохшими просфорами. Когда я вошла, он встал, подошел и благословил меня, и я начала ему рассказывать о себе. Я сказала: «Ваше Преосвященство, благословите меня принять место в Монжероне и поехать туда жить». Я была уверена, что он благословит, но он, немного подумав, ответил: «Нет, лучше ехать в Шалифер».

И начал что-то искать в своей записной книжке. Я раньше никогда об этом Шалифере не слышала и не обратила внимания на его слова. Во время нашего разговора он, бедный, стоял, а я даже не сообразила предложить ему сесть в кресло (только сейчас об этом вспомнила!). Он дал мне много советов и после этого не раз являлся мне во сне, говоря, что делать. И все, что он ни говорил, сбывалось, как если бы он знал все заранее. Но тогда я еще не постигала, что он имел дар прозорливости от Бога. Он сам этот дар не старался обнаружить, а мы о нем не догадывались, потому меня в то время не поразило даже следующее.

Я встретила блаженного Иоанна в 1958 году, а мой отец умер 7 мая 1957 года в Светлую Среду. Незадолго до смерти отец сказал: «Сегодня ко мне приходил какой-то монах, малого роста и в черном». Я долго думала, кто бы это мог быть, но, поскольку в то время не знала еще владыку Иоанна, не могла решить эту загадку.

Теперь у блаженного Иоанна я подумала: «Какая жалость, что я не знала его, когда отец был болен, — он вымолил бы ему здоровье!» И в этот момент он мне сказал: «Вы знаете, а я ведь навещал вашего отца в больнице». Тут он раскрыл свою маленькую записную книжку и громко прочитал имя, отчество и фамилию моего отца: «Вот, я нашел: Василий Максимович Юлем». Но ведь он не знал даже моей фамилии, как же он мог бы прочесть мои мысли, если бы не был прозорливцем?! Это означало, что отцу моему не было предназначено выздоровление.

Перед тем как уйти, я попросила у него просфору. Он стал рыться в мешке с сухими просфорами, наконец выбрал одну девятичинную и дал мне. Он также благословил меня бумажной иконкой Леснинской Богоматери (тогда я еще не знала о Леснинском монастыре). Затем он повел меня в храм. Дал испить святой воды и сказал, что должен ехать в Париж. Я обрадовалась, думая, что поеду с ним. Он пошел очень быстро, и я решила, что он, быть может, не хочет, чтобы я с ним ехала. И все же старалась особенно от него не отставать. Когда мы пришли на стоянку такси, машин там не было. Когда подошло такси, оказалось, что свободно лишь одно место. Он спросил, не тороплюсь ли я, и я, конечно, ответила, что нет. Тогда он, сел в такси и долго еще благословлял меня, пока машина не скрылась из виду.

На следующий день я поехала навестить матушку Солодовникову. Она показала мне одну фотографию, сказав: «Почему бы Вам не поехать в Шалифер?» — И пояснила, что это русский детский дом под попечительством архиепископа Иоанна. По описанию мне этот дом сразу понравился. Но что мне было делать? Отказаться от предложенной работы в Монжероне, где есть вакантное место и некому заменить меня, было бы неправильным. С тяжелым сердцем пошла я в то воскресенье на встречу с дамой, которой обещала ехать в Монжерон. Я пришла, приветствовала ее, пытаясь изобразить улыбку, и сказала: «Я принимаю Ваше предложение». Но тут же заметила, что эта дама от моих слов вовсе не в восторге, и спросила ее о причине этого. Она ответила, что женщина, которая там работала, внезапно изменила решение и захотела остаться. «Слава Богу!» — Я с радостью перекрестилась, как если бы тяжелый камень был снят с моих плеч. Так я попала в Шалифер — по слову блаженного Иоанна.

3

А вот как оказался у меня мой племянник. Еще до встречи с блаженным Иоанном я видела сон: стою в большом храме и вижу чью-то усыпальницу, зная про себя, что это саркофаг праведного Иоанна Кронштадтского. И вдруг смотрю — встает отец Иоанн из гроба. Встав, быстро уходит и скрывается за колонной. Все вокруг начинают кричать: «Где отец Иоанн?!», не зная, что он жив. А я бегу за колонну и смотрю не него. Он спрашивает, что мне нужно, — не голосом, но как бы глазами, и я отвечаю: «Отец Иоанн, благословите меня». Он благословляет меня, и я просыпаюсь.

Я сразу вспомнила, как давно хотела, чтобы он благословил мою семью, потому что отец Иоанн когда-то благословил мою мать пойти в монастырь. Она очень хотела уйти в его монастырь на Карповке, но потом встретила моего отца, и они вскоре решили пожениться. Отец поехал в Кронштадт за благословением отца Иоанна и пробыл там три дня в надежде увидеть его, но вернулся, не увидев. Возможно, отец Иоанн не захотел благословить этот брак, так как до того благословил мать на монашество. Мама даже часто шутила, говоря: «Наша семья — неблагословленная». Это огорчало меня, и я хотела, чтобы отец Иоанн благословил мою семью. Вскоре я снова увидела во сне отца Иоанна, сидящим на софе, и себя рядом с ним. И я его прошу: «Батюшка Иоанн, благословите нашу семью». Он улыбнулся и благословляет. Тогда я решаюсь попросить благословить меня на уход в монастырь. Но тут вижу, что он не хочет этого делать и говорит (опять не словами, но глазами): «Ради этого ты должна остаться здесь,» — и показывает на стену. И я вижу, как на стене постепенно вырисовывается младенец. Я начинаю плакать горькими слезами и просыпаюсь.

Вскоре жена моего брата родила мальчика и заболела туберкулезом, и мне отдали его на воспитание, когда ему еще не было и месяца. Эти сны я видела до канонизации праведного Иоанна.

Итак, я поехала в Шалифер и была очень счастлива там. То было лучшее время моей жизни. Но вскоре пришло большое искушение. Моя мать по какой-то непонятной причине стала все время звать меня домой. Она настаивала: «Возвращайся, мне очень трудно без тебя!» — И почти каждый день звонила мне. Я спросила блаженного Иоанна, что делать, и он ответил, что лучше остаться. Тогда я еще не знала, что к словам блаженного Иоанна следует относиться с абсолютным вниманием, как к словам кого-либо из оптинских старцев, которые были непосредственно восприимчивы к внушениям Божественной воли. Но поскольку я воспитывалась в полном послушании родителям, то вернулась домой. Как только приехала, мать спросила: «Зачем ты приехала?» Но было уже поздно, я не могла вернуться обратно, мое место было занято. С того времени на меня нашло такое беспокойство, что, если бы не молитвы блаженного Иоанна, я бы, конечно, этого не выдержала. Приблизительно тогда же блаженный Иоанн начал устраивать в нашем храме после службы благотворительные трапезы, которым впоследствии я себя посвятила. Он был святым, и я дорожила каждой минутой общения с ним. Временами случалось, что он спускался пить чай, и я, занятая весь день, имела тогда возможность задать ему вопросы, накопившиеся у меня за день, но забывала, о чем хотела спросить. Тогда он, сидя со склоненной головой, тихо говорил, как бы с сами собой, отвечая на все мои незаданные вопросы! Я стояла позади него в полном изумлении, не смея перевести дыхание. То были незабываемые моменты.

4

После первого же разговора с блаженным Иоанном я старалась делать все возможное, чтобы видеть его чаще. Всегда старалась бывать в Леснинском монастыре, когда он там служил, и ходила туда причащаться. Однажды, прочтя накануне последование перед святым Причащением, я мирно пошла спать, думая, что на следующий день приму от него Святые Таины. Но утром, заканчивая читать молитвы, услышала внизу какое-то движение. Выяснилось, что блаженный Иоанн должен срочно ехать в Париж. От растерянности я впала в уныние, все опротивело мне. И я решила мысленно умолить блаженного Иоанна: «Возьми меня с собой, возьми меня с собой!», боясь даже спуститься, чтобы не разрыдаться перед Епископом. Вдруг слышу, кто-то говорит настоятельнице: «Зина должна срочно вернуться домой в Париж, но поезда еще так рано не ходят». Стоя в комнате за закрытой дверью и слыша это, я думала, что сердце мое разорвется от радости. Я оставалась наверху, ожидая, когда меня позовут и делая вид, что ничего не знаю. И удивительно: у меня и на минуту даже не было мысли, что дома что-то случилось! Вскоре ко мне пришли. Я сделала вид, что очень обеспокоена, и начала собираться. Спускаюсь с лестницы. Возле машины собрался весь монастырь, и все, казалось, были немного взволнованы. Подхожу к машине, а там только одно место свободное — как раз для меня. Я села и мы, сопровождаемые пением молитвы о путешествующих — «Ангел-Хранитель» — отъехали.

И подумайте только, блаженный Иоанн даже не спросил меня, где я должна выйти, чтобы попасть домой! Что же до меня, то я думала только о том, как я счастлива и что еду с благословенным человеком. Мы прибыли в храм, Владыку облачили, затем началась служба, я причастилась, служба закончилась, он снял облачение. Люди толпились вокруг него. Он сел в машину, благословил нас всех и уехал... Домой я пришла совершенно счастливая, хмельная от радости. Это то, что называют «благодать преисполняющая». Дома никто меня не ждал и даже удивились, что я вернулась так быстро. Что же мог означать мой срочный отъезд из Леснинского монастыря? Но я даже не стремилась выяснить это. Мистически я понимала, если это вообще можно назвать «понимание»: он услышал мое обращение к нему и совершил чудо.

5

Находясь с таким человеком, как блаженный Иоанн, я ощущала, что реальность другого мира начинает осенять меня. Я приближалась к Царству Благодати, чтобы с еще большей интенсивностью ощутить страдания и печаль.

Как-то раз я пошла в монастырь, когда блаженного Иоанна там не было. Переночевала там, испытав множество искушений. Той ночью я видела сон: стою у двери монастырской гостиницы и смотрю через открытые ворота на улицу. Блаженный Иоанн входит в монастырь. Войдя, оборачивается ко мне со словами: «Смотри! Будь внимательна». Я в оцепенении, тут же вижу на другой стороне улицы трех нечистых духов — все черные, одетые в трико: один высокий и плотный, другой высокий и очень тонкий, третий среднего роста и полноватый. Все трое держат руки в карманах, делая вид, что не обращают не меня внимания. Я проснулась.

После этого сна мои искушения усилились, и каждый раз, испытывая серьезные искушения, я слышала голос блаженного Иоанна: «Смотри! Будь внимательна». И всегда в такие страшные минуты он спасал меня.

6

Был и другой удивительный случай, когда блаженный Иоанн, можно сказать, спас меня от верной смерти. В тот день, собираясь на улицу, я выглянула в окно и увидела, что перед нашим входом между двумя машинами лежит какой-то странный, непонятный предмет, похожий на рулон бумаги, около тридцати сантиметров в длину и десяти сантиметров в диаметре (точнее трудно описать). «Что за штука!» — подумала я, и любопытство меня одолело. Почему бы мне не спуститься и не потрогать этот предмет ногой, узнать, что это такое? Я начала одеваться, когда совершенно нежданно зазвонил дверной колокольчик. Я открыла дверь и — наш дорогой Епископ! «Что бы значило это нежданное появление?»

Блаженный Иоанн прошел через коридор в комнату, не сказав ни слова. Потом сел в кресло. Я стала хлопотать вокруг него, не зная, что сказать или сделать. Он молчал, я тоже. Так он просидел около пяти минут, затем встал, благословил меня и ушел. Я стояла ошеломленная — что, в конце концов, все это значит?! Потом мое внимание было снова привлечено к окну. К тому времени к нашей входной двери подъехал грузовик, и там уже работала группа полицейских. Несколько человек очень аккуратно подняли ту самую «штуку», которую я только что хотела потрогать, положили ее в машину и осторожно отъехали. Я вышла из дому выяснить, что происходит.

В то время в Париже было много террористических актов, и этот предмет оказался бомбой. Что бы со мной было, если бы я вышла и потрогала ее ногой, как и намеревалась сделать, и не была бы удержана необъяснимым посещением нашего дорогого блаженного Иоанна, которому мое намерение было открыто?! Несомненно, в тот день он спас мне жизнь.

7

Блаженный Иоанн жил в то время в Париже недалеко от нас. Я каждый день захаживала к нему, приносила еду, которую готовила мама. Он очень любил творожные клецки, которые по-украински зовут «вареники». Как-то мама приготовила вареники и оставила на столе, чтобы я отнесла их ему. В этот момент вошел мой дядя Алекс и посмотрел на эти вареники так, что стало ясно — ему их очень хочется. Очевидно, он подумал про себя: «Для меня они бы не сделали, а для Епископа — пожалуйста!» И то была правда, так как в то время с деньгами у нас было туго, и всю лучшую еду мама всегда предназначала для Епископа.

Я принесла ему эти вареники с радостью, думая, что и он будет рад покушать их. И что бы вы думали он сделал?!

Епископ сел за стол и неохотно начал есть другое, а к вареникам и не притронулся, И сколько я ни предлагала их ему, сколько ни упрашивала попробовать, он к ним не прикоснулся. Очевидно, он почувствовал, как сильно их захотел мой дядя Алекс.

8

В том же доме, где была резиденция блаженного Иоанна, жил и его главный священник, архимандрит Митрофан. Он был родом из Воронежа, и блаженный Иоанн постриг его в монашество с именем Митрофан — в честь покровителя города. Этот добрый Батюшка был абсолютно предан блаженному Иоанну и понимал, что Иерарх — подлинный святой, непонятый многими церковными деятелями просто потому, что они не знают, какими бывают настоящие святые (святому это доставляло много неприятностей и напрасных волнений). Владыка, однако, многое постигал интуитивно, не раскрывая этого и полагаясь на Божественное Провидение.

Однажды после службы отец Митрофан и другие служившие ненадолго задержались в храме, и отец Митрофан рассказал, что против нашего дорогого Епископа ведется целая кампания, по сути настоящее гонение, и что его хотят удалить из Парижа. Кто-то написал в Синод, чтобы архиепископа Иоанна перевели в Брюссель. Мы все страшно расстроились, не зная, что делать. Наконец, решили подписать обращение и сразу послали его в Синод. Но оно не помогло, так как несколько дней спустя появилось синодальное решение, которым он назначался в Брюссель. Мы были очень опечалены и, по обыкновению, беспомощны и испуганы.

Мать Магдалина была возмущена и тяжело это переживала. Она решила привести все в порядок и прислала мне целый чемодан архиепископских риз, так как отвечала за этот «участок». Она очень любила Блаженного и весьма твердо заявила мне, что я должна уложить все его облачения в должном порядке в один чемодан и удостовериться, что они отправлены с Архиепископом. Она решительно подчеркнула, что облачения не должны оставаться здесь ни при каких условиях. Я сделала все, как она мне сказала. Но когда я принесла этот чемодан перед отбытием Архиепископа, Владыка взял все другие кроме него. Я настаивала на том, чтобы он взял его, потому как боялась, что мать Магдалина очень рассердится на меня. Архиепископ попытался протестовать, но, встретив мое решительное сопротивление, неохотно взял чемодан и ушел.

Вскоре вышло так, что Архиепископ вновь был переведен в Париж. Он привез обратно все чемоданы за исключением того, который дала ему я. Его потеряли и больше не нашли.

9

Матушка Солодовникова и ее сын Алеша решили поехать в Россию и пришли к блаженному Иоанну за благословением. Сначала он не обнаружил особого желания благословить их. Но потом согласился. Когда же они от него ушли, он провел всю ночь в молитве. Я узнала об этом на следующее утро от нижних соседей, жаловавшихся, что он всю ночь ходил, и слышавших, как он молился. Несколько дней спустя я была в храме и заметила, как блаженный Иоанн, совершая поминание на проскомидии, громко молился о «тяжко страждущих Елене и Алексие». Я была удивлена. На следующий же день или даже в тот же день мы получили телеграмму, из которой выяснилось, что Матушка упала в Москве с эскалатора метро, получила серьезную травму и попала в больницу, а Алеша был в отчаянии, не зная, что делать. Но наш блаженный все знал заранее, молился и, конечно, вымолил Матушку из беды. Слава Тебе, Боже!

10

Всякий раз, когда блаженный Иоанн и отец Митрофан возвращались в свой дом, что близ храма, я приходила туда готовить. Владыка, как правило, совершал свою основную ежедневную трапезу уже к полуночи, и я старалась всегда быть в это время там, чтобы разогреть для него еду. Обычно я стояла рядом, пока он не кончит есть. Часто он приходил совсем окоченевший от холода. Как сейчас помню, блаженный Иоанн спускается с лестницы, всегда босой, хотя наш пол был без линолеума — просто цементный. Я пыталась постелить небольшой коврик под его ноги, но он всегда нарочно становился возле коврика, а не на нем. Отец Митрофан достал позже специальный маленький радиатор и пристроил его так, чтобы он находился за креслом блаженного Иоанна и обогревал ему спину.

Отец Митрофан очень любил рыбу. Всякий раз, когда разрешалось ее есть, он готовил ее сам или просил матушку поджарить. Особенно ему нравилась рыба сунгари, крупная и с сильным запахом; я же вообще никогда не любила рыбу, а эту в особенности. Но поскольку в мои обязанности входила готовка, я пользовалась привилегией разделять трапезу с Архиепископом и отцом Митрофаном.

Так мы, бывало, втроем сидели за столом перед целой грудой этой рыбы, зловеще пялившейся на меня. Я же смотрела на нее с ужасом, думая: «Боже, как мне съесть ее?!»

Меж тем отец Митрофан, улыбаясь, обращался к Иерарху: «Ваше Высокопреосвященство, положите Зине побольше». И тогда Его Высокопреосвященство щедрой рукой выбирал самую большую рыбину и клал на мою тарелку. Я чуть не плакала. Но что мне было делать? Я должна была есть! И едва-едва я, бывало, справлялась с ней, как отец Митрофан подкладывал в мою тарелку еще половину такой же рыбы. Я была в растерянности, не зная, что делать. Почти со слезами, я обыкновенно все же доканчивала и ее, думая про себя: «Батюшки! Я не смогу не только добраться до дому, но и встать из-за стола!» Но ничего подобного не происходило. Я легко, вставала из-за стола и делала все, что требуется после трапезы, прекрасно добиралась домой и спала, как младенец, не чувствуя никакой тошноты. Вот что значит благословение святого человека.

11

Очень часто я хотела о многом спросить блаженного Иоанна, но мне никак не удавалось сделать это днем, так как после Литургии он был обычно кем-нибудь занят, например, служил панихиду или ему кто-то звонил по телефону, или он просто уходил в свою келью, и мне не хотелось его беспокоить. Так, бывало, проходил весь день, а когда он возвращался ночью и было самое время задавать вопросы, я, к сожалению, забывала, о чем хотела спросить. И только подумайте! Cгopбившись над тарелкой во время трапезы и вкушая свой суп или что-нибудь еще, он имел обыкновение как бы невзначай, обращаясь вроде как бы и не ко мне, начинать беседу, Я слушала и поражалась: блаженный Иоанн спокойно отвечал на все мои вопросы, которые я хотела ему задать, но не произносила вслух, а только составляла в уме.

12

Блаженный Иоанн любил наш храм и вместе с отцом Митрофаном много вложил в него труда и заботы. Забота эта была, конечно, духовной, «невидимой простым глазом» и казалась странной и эксцентричной премудрым и разумным мира сего (даже из православного клира), но была открыта младенцам (Мф. 11, 25). У него была великая вера в силу святой воды. Каждую ночь он имел обыкновение благословлять храм святой водой сверху донизу и снизу доверху. Помню, как мы обычно обходили весь наш квартал; дома, соседствующие с нашим храмом. Я тогда, как правило, несла воду и вместе с отцом Митрофаном пела, а блаженный Иоанн все окроплял, обычно весьма обильно. Однажды мы троекратно обошли все здания, окружавшие наш храм. Затем пересекли улицу, и он благословил почтовый ящик, в который обычно сам опускал письма, «запечатывая» его при этом крестным знамением. Он никогда никому не позволял опускать за него письма. Днем или ночью, в дождь или снег он пересекал улицу, часто босиком, только чтобы бросить письма.

версия для печати

Другие статьи в этой рубрике...

1. Радуйся; Царю-Мучениче Павле!
2. Оживет ли Россия? (свт.Иоанн Шанхайский)
3. Великая Дивеевская Тайна
4. Посещения Рая Преп. Ioной Кiевскимъ
5. О Цели Христианской Жизни