Русский Паломник

Блаженный святитель Иоанн (Максимович)

Даты памяти: 2 июля / 19 июня († 1966); (новый стиль / старый стиль)

Житие блаженного святителя Иоанна (Максимовича), архиепископа Шанхайского, Западноевропейского и Западноамериканского.

(Из книги свт. Григория Турского, иером. Серафима Роуз - Vita Patrum. Житие Отцов)

 

Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!

       Прошли годы, как ушел ко Господу великий иерарх Христовой Церкви, жизнь которого так необычайно благоухала христианскими добродетелями и являла благодать Святого Духа. Ныне, когда уже появились его жизнеописания в английских, французских, голландских, греческих и других изданиях, скажем еще по-русски об этом столпе Православия вселенского значения. В архиепископе Иоанне были соединены несколько видов христианского подвига, которые так редко совмещаются: во-первых, это мужество доблестного князя Церкви, во-вторых, аскетизм по преданиям святых столпников, берущих на себя строжайшее самоумерщвление и, в третьих, по временам подвиг юродства, превосходящий собой мудрость века сего.

       В этом очерке мы не предлагаем читателю полного жизнеописания, здесь мы пользуемся только некоторыми выборками из материала, собранного Братством преп. Германа Аляскинского, основанного по благословению архиепископа Иоанна, который горячо желал, чтобы после канонизации отца Иоанна Кронштадтского последовала бы канонизация отца Германа, и новый Святой стал бы покровителем печатного слова миссии. Теперь, когда это пожелание исполнилось, нашим долгом является возвестить правду о житии праведника, который в наше время глубокого упадка показал собой, что жива Святая Русь. Он как бы отражал святость ее представителей. На нем явилось некое оправдание высшего назначения русского рассеяния, явленное современному инославному и языческому миру. Для сознательно пришедших ко святому Православию он воистину является отцом Церкви, знаменем победы Христа над тьмою.

                                                                                                1. Благочестивая юность      

Блаженный святитель Иоанн (Максимович)

       Родиной архиепископа Иоанна был теплый цветущий край Харьковской губернии, где в местечке Адамовке в славной дворянской семье Максимовичей у родителей Бориса и Глафиры родился 4 июня 1896 года сын и наречен во святом крещении Михаилом в честь св. Михаила Архистратига Божия. Издревле фамилия дворян Максимовичей славилась на всю Россию своим благочестием и патриотизмом. Один из самых выдающихся Максимовичей был Церковью прославленный святой, святитель Иоанн, митрополит Тобольский, известный духовный поэт и писатель, автор замечательной книги "Илиотропион, или Сообразование человеческой воли с Божественной волею", сибирский миссионер, пославший Миссию в Китай и, как при жизни, так особенно после своей кончины, источавший множество чудес от своих нетленных мощей, которые хранятся по сей день в Тобольске. Хотя святитель Иоанн умер в начале XVIIIвека, но дух его как бы особо почил на его дальнем племяннике, и юный Михаил уже с детских лет был совсем особенным мальчиком. Он был болезненным и ел мало. Игрушечных солдатиков превращал в монахов, крепость в монастырь. Под его влиянием его иностранная гувернантка приняла Православие. Родительское имение в Голой Долине находилось лишь в восьми верстах от знаменитого Святогорского монастыря, где он часто бывал. Этот дивный монастырь с Афонским уставом, расположенный на лесистом берегу Северного Донца, с великолепными соборами, высокой горой Фавор, со многими пещерами, схимниками, скитами, многолюдной братией (тогда было шестьсот человек) — все это оставило сильное впечатление на молодом "иноке с детства".

       В своем Слове при наречении во епископа Владыка так говорит о своей юности: "С первых дней, что начал сознавать себя, желал служить правде и истине. Родители мои возгревали во мне стремление непоколебимо стоять за истину, и душа моя пленилась примерами тех, кто отдавал за нее свою жизнь..." Отец его был предводителем дворянства, а дядя ректором Киевского университета. Подобная светская карьера, видно, готовилась и Михаилу. В 1914 году он окончил Полтавский Кадетский корпус и поступил в Харьковский Императорский университет на юридический факультет, который закончил в 1918 году. Но сердце его стояло далеко от мира сего.

       Говорят, что в его университетские годы он проводил больше времени за чтением житий святых, чем за посещением лекций, хотя учился превосходно. Он именно "изучил и выучил" православных святых на университетском уровне: усвоил их миропонимание и их житейскую ориентацию, вошел в их психологию, изучил разновидности их деятельности и подвига, и молитвенного делания, словом, всей душой полюбил их и проникся их духом. "Изучая светские науки, — говорит он в том же вышеупомянутом слове, — я все больше углублялся в изучение науки из наук, в изучение духовной жизни". Приложив все усилия, он сподобился тому, что ему открылись духовные глаза и душа уязвилась жаждой приобрести истинную цель и путь жизни во Христе. Тогда он с пылкостью юности начал подвижничать, взяв на себя неимоверно тяжелый подвиг столпничества, который в протяжении всей его жизни у него сливался с другими образами подвига, так что, как явствует из его собственного жития, он был и суровым аскетом, и любящим пастырем-сиропитателем, целителем-бессребреником и апостолом-миссионером, глубоким богословом, тайновидцем-юродивым и святителем вселенского значения.

2. Инок Иоанн

       Харьковская местная церковная жизнь давала юному Михаилу воспитательные соки благочестия. В Успенском соборе хранились чудотворные иконы Божией Матери "Озырянской" и "Елецкой", привлекавшие многолюдное почитание. В особой усыпальнице почивал праведник чудотворец архиепископ Мелетий (Леонтович), предузнавший свою кончину в 1841 году. Там ему читали псалтырь, служили панихиды и помазывали от елея из лампады на его гробнице, где в 1918 году совершилось одно нашумевшее чудо, записанное владыкой Иоанном. Святитель Мелетий при жизни нес молитвенный подвиг борьбы со сном, проводя ночи, стоя неподвижно с поднятыми вверх руками, никогда не ложась в кровать. Сильно полюбил Михаил этого Святителя и, видимо, начал ему подражать, что впоследствии подтвердилось сходством с ним, ибо владыка Иоанн сорок лет нес тот же подвиг ночного бодрствования, никогда не ложась на кровать, так же предузнал свою кончину и, подобно святителю Мелетию, почивал посмертно под собором в усыпальнице, где часто пелись панихиды, читается псалтырь над его гробом всеми теми, кто просит его помощи. Эта усыпальница являлась частицей Святой Руси, перенесенной в современную Америку.

       В Харькове священствовал высокой духовной жизни отец Николай Сангушко-Загоровский, впоследствии сподобившийся исповеднического подвига, которого юный Михаил хорошо знал. Но вскоре благочестивая жизнь самого Михаила стала очевидна даже в те годы, так что правящий архиепископ Антоний (Храповицкий), один из выдающихся церковных лиц того времени, позднее митрополит и один из кандидатов в патриархи, нашел желательным познакомиться с ним и приблизить юношу к себе, руководя его духовным развитием, о чем сам владыка Иоанн оставил целое повествование.

       Во время гражданской войны, вместе с родителями, братьями и сестрой, Михаил был эвакуирован в Югославию, где поступил в Белградский университет и окончил богословский факультет в 1925 году, зарабатывая на существование продажей газет. Горячо им любимый владыка Антоний оказался тоже заграницей и теперь стал Первоиерархом Зарубежной Церкви, и Михаил оставался с ним в контакте. В 1924 году в русской церкви в Белграде он был посвящен в чтецы самим Митрополитом, а через два года в Мильковском монастыре им же был пострижен в монахи и посвящен в иеродиаконы, причем с именем его дальнего родственника святителя Иоанна Тобольского. На Введение во Храм Пресвятыя Богородицы юный инок стал иеромонахом. В эти годы он был законоучителем в Сербской Государственной гимназии, а с 1929 года стал преподавателем и воспитателем в сербской семинарии Охридской епархии в городе Битоле, так называемой "Богословии" святого Иоанна Богослова. И тут впервые открылась его дивная жизнь.

 

3. Битольский праведник

       Охридской епархией в то время управлял епископ Николай (Велимирович) — сербский Златоуст, известный проповедник, поэт и вдохновитель народно-просветительного движения. Он очень ценил и любил молодого иеромонаха Иоанна, не раз говоря: "Если желаете увидеть живого святого, пойдите в Битоль к отцу Иоанну". И действительно, стало очевидным, что это был совершенно особенный человек. Он постоянно и беспрерывно молился, ежедневно служил Божественную литургию, строго постился, ел только один раз в день поздно вечером, никогда не гневался и с особой отеческой любовью вдохновлял студентов высокими христианскими идеалами. Студенты первыми обнаружили его великий подвиг аскетизма: они заметили, что он не ложится спать и что, когда все засыпали, он по ночам начинал ходить по общежитию, осеняя крестным знамением спящих; кому поправит одеяло, кого потеплее укроет, делая это, углубясь в Иисусову молитву. Наконец, убедились, что он не спал на кровати, и если засыпал, то только когда от изнеможения его сковывал сон во время земного поклона в углу под иконами. Шалуны даже кнопки клали ему под простыни, дабы убедиться, ляжет ли он на кровать. Много лет спустя он сам признался, что со дня его иноческого пострига он не спал лежа на постели. Такое самоумерщвление очень редко, так как крайне тягостно. Великий основатель киновийных монастырей преп. Пахомий Великий, когда получал правила монашеского жития от Ангела, услыхал следующее по поводу сна: "Спать братия не должны лежа, но пусть устроят себе седалища с отлогими задниками и спят на них сидя" (правило 4).

       На Охридском озере в монастыре преп. Наума находились чудотворные мощи преп. Наума Охридского, ученика и сподвижника-миссионера свв. Кирилла и Мефодия. Иеромонах Иоанн очень чтил этого Святого, который считается особенно скорым целителем душевнобольных. Со святой иконой преп. Наума он ходил по больницам и читал молитвы над больными, что делал впоследствии и в Китае над китайцами. За несколько дней до своей кончины он без всякой видимой причины снял со стены в своей домовой церкви в Сан-Франциско иконы преп. Наума и св. Иоанна Крестителя и положил на аналое посреди храма. Через несколько дней, увидав иконы, все поняли значение выноса этих икон — в канун памяти преп. Наума Владыка умер, а погребен был в день Рождества Иоанна Предтечи.

       По просьбе местных греков и македонских прихожан служил он Божественную литургию на греческом языке и очень этим их к себе расположил. Его известность росла, и в 1934 году было решено возвести его в епископы. Но сам он был далек от этого: когда его вызвали в Белград, ему и в голову ничего подобного не приходило, как это видно из рассказа одной его знакомой по Югославии. Как-то встретившись с ним в трамвае, спросила, по какой причине он в Белграде, на что он ответил, что приехал в город, так как по ошибке получил сообщение вместо какого-то другого иеромонаха Иоанна, которого должны были посвятить во епископы. Когда же на другой день она опять его увидала, то он сообщил ей, что, увы, ошибка оказалась хуже, чем он ожидал, ибо именно его решили посвятить во епископа. Когда воспротивился, выставляя свое косноязычие, то ему коротко сказали, что и пророк Моисей имел такое же затруднение.

       Посвящение состоялось 28-го мая 1934 года. Владыка был последним и самым великим из целого сонма епископов, посвященных митрополитом Антонием, и исключительно высокое уважение, которое этот маститый Иерарх имел к новому епископу, он выразил в письме к архиепископу Димитрию на Дальний Восток. Отказываясь от предложения уйти на покой в Китай, он писал: "Друг, я уже настолько стар и слаб, что не могу думать ни о каком путешествии, кроме путешествия на кладбище... Но вместо себя самого я, как мою душу, как мое сердце посылаю к Вам владыку епископа Иоанна. Этот маленький, слабый человек, почти ребенок с виду, является каким-то чудом аскетической стойкости и строгости в наше время всеобщего духовного расслабления!"

       В своем "Слове при наречении" владыка Иоанн говорил о высоких целях пастырства в наше время. По меткому замечанию одной инокини, в своем "Слове" он начертал себе целую программу, и в течение своей жизни ее в точности исполнил. Новый епископ назначался в Шанхайскую епархию, в тот край, куда два века ранее посылал первую православную миссию его прадядя митрополит Тобольский Иоанн (Максимович). Максимовичу старшему Бог судил послать ранние лучи благодатного учения Солнца Правды — Христа, а Максимовичу младшему Бог судил там просиять Христовой святостью, как бы в подтверждение истинности православного учения, и потом уже стать свидетелем заката Христианства в странах "Восходящего солнца".

 

4. Шанхайский пастырь

       Туманным утром в конце ноября прибыл в Шанхай епископ Иоанн. Был праздник Вход во Храм Пресвятыя Богородицы, и много людей собралось на пристани встречать своего нового Владыку, занимавшего вдовствующую кафедру после архиепископа Симона, многолетнего китайского миссионера высокой духовной жизни, который оставил после себя большой собор недостроенным и юрисдикционный конфликт неразрешенным. Владыка Иоанн сразу же восстановил церковное единство, учредил связь с сербами, греками и украинцами и занялся построением огромного собора в честь иконы Богоматери "Споручницы грешных", который был закончен вместе с трехэтажным приходским домом с колокольней. Он обратил особое внимание на духовное образование и взял за правило присутствовать при устных экзаменах по катехизису во всех православных школах Шанхая. Он был вдохновителем и возглавителем постройки храмов, госпиталя, приюта, домов для престарелых, коммерческого училища, женской гимназии, общественной столовой и др., словом, всех общественных начинаний Русского Шанхая.

       Но самое поразительное в нем было то, что, принимая такое живое и деятельное участие в столь многих светских делах, он был абсолютно чужд миру. Он одновременно жил как бы другим миром, точно общаясь с потусторонним, о чем свидетельствуют многочисленные рассказы очевидцев. Его "странные выходки" казались странны только тем, кто отстранил себя и был чужд миру Божиих святых Православной Восточной Церкви, ведших беспощадную невидимую брань с князем мира сего. С первого же дня Владыка ежедневно служил Божественную литургию, если же не мог, то принимал Святые Дары. Где бы он ни был, он не пропускал богослужений. Однажды от постоянного стояния нога Владыки была сильно опухшей, и консилиум врачей, боясь гангрены, предписал немедленно госпиталь, от чего Владыка категорически отказался. Тогда русские доктора сообщили приходскому совету, что они отказываются от всякой ответственности за здоровье и даже жизнь пациента. Члены приходского совета после долгих просьб и грозя взятием его силой, заставили Владыку согласиться, и он был отправлен в Русский госпиталь утром навечерия праздника Воздвижения Креста Господня. Но к шести часам Владыка тайно сбежал из госпиталя и вошел, хромая, в собор и отслужил все бдение, а через день опухоль прошла.

       Все суточные богослужения он совершал, ничего не пропуская, так что случалось, что на повечерии по пять и более канонов вычитывалось, дабы почтить всех святых. Он никогда не разговаривал в алтаре. После литургии оставался в алтаре по три или четыре часа, и как-то заметил: "Как трудно оторваться от молитвы и перейти к земному". В дни памяти определенных святых служил босиком и требовал того же от сослужащих. Ел однажды в день, в течение Великого и Рождественского постов питался только просфорой. По ночам бодрствовал; борясь со сном, обливал себя холодной водой, но никогда не мылся. Никогда не ходил "в гости", но у нуждающихся в помощи неожиданно появлялся, и при том в любую погоду и самые необычные часы: то в полночь, то в два или в три часа ночи. Никогда не ездил на рикше, но ежедневно посещал больных со Святыми Дарами. Он обладал и прозорливостью, и даром такой молитвы, которую Господь слышит и просимое скоро исполняет. Вот несколько случаев.

       Доктор А.Ф.Баранов сообщает следующее:

       "Однажды в городе Шанхае к одному умирающему ребенку, признанному врачами безнадежным, пригласили владыку Иоанна, который, придя в квартиру, прямо направился в комнату, в которой находился больной, хотя Владыке никто еще не успел показать, где находится умирающий. Не осматривая ребенка, Владыка прямо "упал" перед образом, что весьма характерно для него, и долго молился, затем, успокоив родственников, что ребенок выздоровеет, быстро ушел. Ребенку действительно к утру стало лучше и он вскоре выздоровел, так что врача больше уже не приглашали. Очевидец полковник Н.Н.Николаев подтверждал со всеми подробностями".

       Таких случаев было много. Вот запись Н.С.Маковой:

       "Хочу сообщить об одном чуде, о котором неоднократно мне говорила когда-то моя очень хорошая знакомая Людмила Дмитриевна Садковская. Это чудо, произошедшее с ней, было записано в архивах Окружного госпиталя в Шанхае, Китай.

       Было это в Шанхае. Она увлекалась спортом — скачками на лошадях. Однажды она скакала верхом на лошади по рейскорсу, лошадь чего-то испугалась, сбросила ее, и она сильно ударилась головой о камень, потеряв сознание. Ее без сознания привезли в госпиталь, собрался консилиум из нескольких врачей, признали положение безнадежным: едва ли выживет до утра, почти нет биения пульса, голова разбита и мелкие кусочки черепа давят на мозг. При таком положении она должна умереть под ножом. Если бы даже ее сердце позволило делать операцию, то при всем благополучном исходе она должна остаться глухой, немой и слепой.

       Ее родная сестра, выслушав все это, в отчаянии и заливаясь слезами, бросилась к архиепископу Иоанну и стала умолять его спасти сестру. Владыка согласился; пришел в госпиталь и попросил всех выйти из комнаты и молился около двух часов. Потом он вызвал главного врача и попросил освидетельствовать больную. Каково же было удивление врача, когда он услышал, что ее пульс был как у нормального здорового человека. Он согласился немедленно сделать операцию, только в присутствии архиепископа Иоанна. Операция прошла благополучно, и каково же было удивление врачей, когда после операции она пришла в себя и попросила пить. Она все видела и слышала. Живет она и до сих пор — говорит, видит и слышит. Я знаю ее тридцать лет".

       Огромным делом его милосердия был Приют святителя Тихона Задонского для сирот и для детей нуждающихся родителей, который он вручил небесному покровительству этому дивному русскому Святителю. Святитель Тихон, как и сам Владыка, очень любил детей. Он созвал дамский комитет и с помощью оного, начав с восьми сироток, приют организовался и вскоре дал убежище до сотни детей в одно время и около трех с половиной тысяч в общей сложности. Владыка сам собирал больных и голодающих детей с улиц и темных закоулков шанхайских трущоб, где были случаи, когда собаки загрызали покинутых детей. Однажды одну девочку он спас у китайца, "купив" ее в обмен на бутылку водки. Во время войны в приюте было очень тяжелое положение — не хватало провизии. В один из таких тяжелых периодов выяснилось, что на другой день детей буквально нечем кормить. Об этом сказали Владыке. Он, выслушав, сказал: "Бог пошлет," и ушел к себе молиться, и всю ночь простоял на молитве. А утром чуть свет — звонок. Открывают дверь, и что же? Представитель какой-то делегации с крупным пожертвованием для приюта. Владыка всех ребят хорошо знал и был им настоящим отцом. Когда пришли коммунисты, он эвакуировал весь приют, сначала на остров на Филиппинах, а потом в Америку.

 

5. Сила веры

       "Владыка жил как бы в ином мире, — восклицает В.Рейер, близко знавший Владыку и писавший о нем. — Был ли он "восхищен в рай", как о том сообщает апостол Павел в своем послании к Коринфянам (2Кор. 12, 4), "и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать," мы не знаем, но своими поучениями и деяниями он засвидетельствовал, что Господь приоткрывал ему завесу Своего Царства". Следующие три записи подтверждают живыми примерами верность вышесказанного; первый случай записан О. Скопиченко, второй Л.А.Лью, а третий монахиней Августой.

       1. "В Шанхае был такой поразительный случай, как нельзя более характеризующий великую душу нашего ушедшего пастыря, его непоколебимую веру. Одну женщину, Меншикову, укусила бешеная собака; уколы против бешенства она делать или отказалась, или же делала их неаккуратно, нарушая элементарные правила, предписанные в связи с уколами. И настал день, когда женщина эта заболела страшной болезнью бешенства. Владыка Иоанн узнал, как и всегда знал он о всех больных, страждущих и умирающих, и со Святыми Дарами поспешил к умирающей Меншиковой. Владыка причастил больную, но в это время с ней произошел один из припадков этой страшной болезни, и она выплюнула Святой Причастие с пеной, исходящей с ее губ. Частица Святого Причастия не может быть выброшена, и Владыка подобрал и положил себе в рот выплюнутую больной частицу Святого Причастия. Бывшие с ним прислужники воскликнули: "Что Вы делаете, Владыко! Бешенство — страшная зараза!" Но Владыка спокойно ответил: "Ничего не случится — это Святые Дары". И действительно, ничего не случилось".

       2. "Владыка приезжал в Гонконг два раза. Удивительно, что я, не зная Владыку, написала ему письмо, прося молитв и похлопотать об одной вдове с детьми, да и кроме того писала об одном интересующем личном духовном вопросе, но не получила ответа. Прошел год времени. Владыка приехал, и я попала в толпу, встречающую его. Владыка, обращаясь ко мне, сказал: "Это Вы писали мне письмо!" Я очень была поражена, так как Владыка меня никогда не знал и не видел прежде. Это было вечером в церкви. После молебна он, стоя перед аналоем, говорил проповедь. Я стояла рядом с моей мамой, и мы обе видели свет, окружавший Владыку до самого аналоя; сияние вокруг него шириной сантиметров в тридцать. Это продолжалось довольно долгое время. Когда кончилась проповедь, я, пораженная таким необыкновенным явлением, сказала подошедшей ко мне Н.В.Соколовой о том, что мы видели. Она ответила: "Да, многие верующие люди видели это необычайное явление". Муж мой, стоявший неподалеку, тоже видел этот свет, окружавший Владыку".

       3. "Имею преклонные годы и могу скоро умереть, поэтому не хочу унести в могилу то, что Господь мне показал в назидание. Великая вера была у владыки Иоанна. В 1939 году отправила я дочь в Италию к мужу. Муж ее встретил на пароходе и привез к своим родителям, прожил одиннадцать дней с ней, и его командировали в Африку. Когда он уехал, то родители его заявили моей дочери, чтобы она уходила из дома их; не зная языка, ей было семнадцать лет всего, она писала мне отчаянные письма. Много я молилась, прошло два месяца, и очень страдала, ходила ежедневно в собор в Шанхае, но моя вера стала колебаться. Решила больше не ходить в церковь, а пойти к знакомым, а потому не торопилась встать раньше. Мой путь лежал мимо собора, и вот я услышала в храме пение. Зашла в храм. Служил владыка Иоанн. Алтарь был открытым. Владыка произнес молитву "Приимите, ядите, сие есть тело Мое" и... "сия есть кровь Моя... во оставление грехов", и после этого опустился на колени и сделал глубокий поклон. Я увидела в это время Чашу со Святыми Дарами не покрытой, и в это время, после слов Владыки, сверху спустился огонек и опустился в Чашу. Форма огонька была похожа на цветок тюльпана, но большего размера. Никогда в жизни своей не думала, что я увижу действительное огнем освящение Даров. Загорелась снова у меня вера. Показал Господь мне веру Владыки, стыдно стало мне за свое малодушие".

       Кроме госпиталей, Владыка также посещал тюрьмы и служил Божественную литургию для арестантов на убогом маленьком столике. Но самая трудная работа для пастыря — это посещение душевнобольных и одержимых. Он резко делал различие между первыми и вторыми. В окрестности Шанхая был госпиталь для умалишенных. Владыке была дана духовная сила в общении с этими страшно больными людьми. Он сподоблял их Святых Таин и они, к удивлению, принимали его мирно и слушались Владыку. Они всегда с нетерпением ожидали его посещения и радовались его приходу.

       Владыка обладал великим мужеством. Во время японской оккупации японские власти старались всеми средствами заставить русскую колонию покорить своей воле. Давление было оказано через возглавителей Русского Эмигрантского комитета. Два представителя этого Комитета пытались поддержать его независимость, и в результате оба были убиты. Страх охватил русскую колонию. Тогда владыка Иоанн, несмотря на угрозы русских, объявил себя временным главой русской колонии.

       Митрофорный протоиерей отец Петр Триодин рассказывал, как однажды Владыка захотел подняться на стоящий у гавани японский миноносец. Матрос, стоявший там на страже, гнал его прочь, угрожая штыком. Но Владыка настаивал на своем. Стоявший на палубе японский офицер услышал этот спор. Он разрешил Владыке подняться на корабль. Владыка смело проследовал в офицерскую столовую, где в углу висел образ святителя Николая. Оказывается, этот миноносец, бывший русским, был затоплен в японскую войну и поднят японцами на поверхность со дна морского. Владыка указал японцу-офицеру на образ и сказал, что святитель Николай здесь хозяин и благодаря ему миноносцем совершается благополучное плавание. Поэтому, поучал Владыка, японцы должны не забывать это и всегда теплить перед образом лампаду. Всегда должны относиться с почитанием к Угоднику Божию.

       Во время японской оккупации было особенно опасно ходить ночью по улицам, и большинство людей старались быть дома до темноты. Владыка все же не обращал внимание на опасность, продолжая посещать больных и нуждающихся в любой час ночи, и его никто не трогал.

       К этому времени относится поразительный случай, свидетельствующий, как Владыка духом слышал на расстоянии и спешил помочь призывающим его. Как-то раз, в 1968 году, к нам в Братство преп. Германа Аляскинского пришла одна дама и сообщила, что зовут ее Анна Петровна Лушникова и что, узнав о нашем собирании сведений о владыке Иоанне, требует, чтобы мы сразу же, не откладывая, записали следующее. Она рассказала, что по профессии она учительница пения и что когда-то очень помогла владыке архиепископу Димитрию своими советами правильно дышать при произнесении звуков, тогда как пользующие его врачи были бессильны помочь. По прибытии владыки Иоанна на Дальний Восток всем сразу стала заметна его неясная дикция. Говорили, что он от роду заика, что он был ранен в области рта и т.д. Но она сразу же поняла, в чем дело и явилась к нему с предложением помочь. По ее утверждению, у Владыки было полное истощение организма. От слабости нижняя челюсть отвисала и мешала ясно произносить слова. Она указала ему, как следует правильно дышать, артикулировать и прочее. Он начал регулярно к ней ходить на упражнения, смиренно сидел и выводил "о-о-о," "а-а-а" и т.д. С благодарностью платил, всегда оставляя "бумажку" — двадцать американских долларов. Речь Владыки исправлялась, но когда наступал пост, дефект опять давал себя знать, и опять он шел к ней. Она старалась помочь, чем могла и, видя в нем человека Божия, очень полюбила его и стала его духовной дочерью.

       "В Шанхае в 1945 году, — поведала нам Анна Петровна, — меня ранили во время войны, и я умирала во французском госпитале. Я знала, что умираю и просила передать Владыке, чтобы он пришел и меня приобщил. Было приблизительно десять или одиннадцать часов вечера, на дворе был шторм, буря с дождем. Я рвалась и ужасно мучалась. На мои крики вызвать Владыку приходили врачи и сестры и говорили, что это не мыслимо, так как военное время, и госпиталь на ночь наглухо закрыт и что нужно ждать до утра. Я, ничего не слушая, продолжала кричать: "Владыка, прииди! Владыка, прииди!" И никто не мог моего желания сообщить ему. Вдруг, при этой бури, вижу: в арке дверей палаты появляется Владыка, весь мокрый, и идет ко мне. Так как это было что-то в виде чуда, этот его приход, то я начинаю ощупывать Владыку, живой ли он, и спрашиваю: "Или это Ваш дух?" Он, тихо улыбаясь, говорит: "Живой," и приобщил меня. Тут я уснула и спала после этого восемнадцать часов. Со мной вместе в палате еще была вторая пациентка. Она тоже видела Владыку приобщающим меня. После того как я проснулась после восемнадцатичасового сна, чувствовала себя здоровой и говорила, что это потому что Владыка приходил и причастил меня. Но мне не верили и говорили, что Владыка никак не мог войти в закрытый госпиталь в такую ночь. Я спросила у соседки по палате, и она подтвердила, что Владыка был, но нам все равно не верили. Но факт налицо — я жива и чувствую себя хорошо. В это время не верящая мне сестра поправляла мне постель и обнаружила, как бы в достоверность — под подушкой положена была Владыкой "бумажка", двадцать американских долларов! Он знал, что я очень много должна была госпиталю и что я нуждаюсь уже и положил их. Потом он подтвердил, что клал их под подушку. С тех пор я поправилась. Потом, уже в 1961 году, он меня после страшной автомобильной катастрофы, опять в госпитале, приобщил и исцелил".

       На этом закончила свой рассказ и ушла Анна Петровна, никак не хотевшая умереть без напутствия Владыки. И ее желание, уже после смерти самого Владыки, все же, как видно, исполнилось. Прошло некоторое время после нашей встречи. Как-то придя домой со всенощной под Преображение Господне, Анна Петровна умерла от угара ночью в своей квартире. В ту же ночь под Преображение Ольга И. Семенюк, близко бывшая к Владыке по Шанхаю, видела во сне, что в новом соборе в высоко поднятом гробу лежит мертвая Анна Петровна, и владыка Иоанн в мантии ходит и кадит вокруг нее и под торжественное хоровое пение ее отпевает. Наутро узнали о ее скоропостижной кончине. Тогда нам стало понятно, почему Господь ее надоумил придти к нам и спешно потребовать, чтобы засвидетельствованы были ее показания о прозорливости и чудотворении нашего дорогого Владыки, который уже в том преображенном мире в день Преображения ее отпел.

 

6. "Гугнивый Моисей"

       "Когда человек снабдит душу свою Словом Божиим, — учил преп. Серафим Саровский, — тогда исполняется он разумением того, что есть добро и что есть зло," и таким образом смысл подвига оправдывается на деле именно распознанием, где правда и где ложь. Так и Владыка показал подлинность своего подвига, когда трезво показал соблазн в Московской Патриархии и этим спас массу православных русских людей, соблазненных советской "русскостью", и вывел, подобно Моисею, на свободу верных сынов Зарубежной и грядущей Руси.

       В конце войны со стороны Московской Патриархии были сделаны усиленные уговоры и давления на русское заграничное духовенство с целью подчинения патриарху Алексию, преемнику Сергия, которого Сталин поставил в патриархи, желая использовать религиозные чувства русского народа, чтобы приостановить стихийный переход населения к немецким войскам как освободителям от ненавистного коммунистического ига. К 1939 году Православная Церковь внешне была почти уничтожена; несмотря на предательское "сергианство", на много миллионов верующих на свободе оставалось лишь несколько иерархов. А тут вдруг выборы патриарха! Везде демонстрировался документальный фильм о выборе патриарха, бьющий на национальное чувство верующих. В Китае все иерархи, кроме владыки Иоанна, соблазнились "сергианством" и перешли в Церковь в СССР, вопреки клятве, данной Зарубежному Синоду. Весной 1946 года Владыка подвергался особенно сильному давлению и угрозам как со стороны своего правящего архиерея архиепископа Виктора, так и со стороны назначенного быть экзархом патриарха Алексия на Дальнем Востоке митрополита Нестора, на что владыкин ответ был прост, ибо ему все было ясно: "Я подчиняюсь Заграничному Синоду, и как он мне укажет, так я и должен поступать". После долгого военного перерыва пришел Указ Архиерейского Синода о возведении епископа Иоанна в Архиепископы с непосредственным его подчинением Архиерейскому Синоду. Когда архиепископ Виктор "отстранил" архиепископа Иоанна своим указом и запретил его в священнослужении, то владыка Иоанн, вместо того чтобы покинуть собор, возшел на амвон и сказал молящимся, что он отстранен архиепископом Виктором за то, что остался верен присяге, данной Зарубежному Синоду, которую они оба приносили. Он говорил: "Я подчинюсь этому указу в том лишь случае, когда мне докажут Священным Писанием и законами любой страны, что клятвопреступление есть добродетель, а верность клятве есть тяжкий грех". И отслужил полностью всю литургию. Народ заступался за Владыку, а он в пламенных проповедях разъяснял своей пастве, почему Зарубежная Православная Церковь не признает давления Московской Патриархии и этим спас от советской каторги шесть тысяч душ. К августу 1946 года советские граждане и духовенство перестали посещать кафедральный собор, и Китайское Национальное Правительство и городские власти признали архиепископа Иоанна главой Шанхайской епархии Зарубежной Православной Церкви.

       С приходом к власти коммунистов, русские в Китае были принуждены вновь бежать, большинство из них — через Филиппинские острова. В 1949 году почти пять тысяч беженцев из Китая находилось в лагере Международной Беженской организации на острове Тубабао в Филиппинах. Жили в палатках при самых примитивных условиях. Владыка и тут был сердцем всего. Тут же были помещены все дети приюта, были и старики, и больные. Жили постоянно под угрозой страшных ураганов, так как этот остров находится на пути сезонных тайфунов, которые дуют через эту часть Тихого океана. Во время двадцатисемимесячного периода жизни русских в лагере остров только раз претерпел тайфун, который переменил курс и обошел остров. Когда русские спрашивали местных филиппинцев об опасности тайфунов, то те отвечали, что нечего беспокоиться, ибо "ваш святой человек каждую ночь обходит весь ваш лагерь и осеняет крестным знамением со всех четырех сторон". Все знали Владыку, знали его как человека Божиего. Известен был случай, как Владыка в Маниле исцелил больного сына одного очень высокопоставленного человека.

       Характерную картину описывает Г.Ларин: "Будучи лидером церковного района, где находилась церковь, жили священники, монахини и Владыка, я иногда сопровождал Владыку в город Гюан, где в филиппинском госпитале находились тяжелобольные русские, которых Владыка навещал, раздавая карманного размера евангелия и небольшие иконы. В одну из таких поездок, войдя в русскую палату, мы услышали доходившие до нас издалека болезненные крики. На вопрос Владыки о причине этих криков, русская сестра милосердия сказала, что это безнадежно больная, которую, как беспокоящую своим криком больных, положили в прилегающий к этому зданию бывший американский военный госпиталь. Владыка немедленно решил пойти к больной, но русская сестра посоветовала не ходить ввиду того, что от нее исходит дурной запах. "Это ничего не значит," — сказал Владыка и быстрыми шагами пошел к больной. Я последовал за ним. От больной действительно исходил неприятный запах. Подойдя к ней, Владыка положил на голову крест и стал молиться. Я отошел. Долго молился Владыка, затем исповедывал больную и причастил. Когда мы уходили, она уже не кричала, а тихо стонала. Прошло некоторое время. В один из приездов в госпиталь, едва мы въехали на джипе во двор, как из госпиталя выскочила какая-то женщина и бросилась к ногам Владыки. Это была "безнадежно" больная, о которой молился Владыка".

       Владыке посоветовали лично похлопотать в Вашингтоне, чтобы все в лагере смогли переехать в Америку. Он полетел в Вашингтон и, вопреки всяким человеческим препятствиям, добился очень многого: законы были изменены и исход его паствы был осуществлен. Тут уместно привести следующую запись В.Рейера:

       "По прибытии в Манилу Владыка просил меня устроить ему аудиенцию у министра Внутренних дел, где он решил просить облегчение положения своим пасомым, русским эмигрантам, находившимся в бедственном положении на острове Самар. Аудиенция нам была назначена через день, в девять часов утра. В ответ на просьбу моей жены, Владыка разрешил привести в порядок его рясу для этого приема. В назначенный день в восемь часов утра я подошел с молитвой к двери его комнаты. Ответа не последовало, и так продолжалось несколько раз. Прождав еще некоторое время, я решил открыть дверь. Войдя, увидел Владыку уснувшего на коленях. Владыка быстро поднялся и обещал сразу выйти. Через несколько минут он показался в дверях, но волосы на его голове были в беспорядке. Я почему-то решил, что в таком виде явиться к министру будет нельзя, и предложил Владыке поправить волосы. Владыка отстранился и сказал: "Не надо, поедем". Я был уверен, что нас не примут. Во-первых, мы опаздывали почти на час, а во-вторых, в таком виде едва ли допустят к министру. К моему удивлению, нас приняли сразу. Сам министр был очень любезен и внимателен и обещал сделать все, что будет в его силах, — чтобы Владыка не беспокоился, он постарается удовлетворить все его просьбы. Возвращаясь в отель, рассуждал я с самим собою, и мне стало очевидным, что человеческими мерками ни определить, ни оценить Владыку нельзя. Что казалось для нас непреодолимым, не являлось препятствием на его путях. Господь сопутствовал Владыке в его делах, и существующие для нас преграды переставали существовать на его путях. В этом я был вынужден убедиться как в Американском консульстве в Шанхае, так и на пристани в Маниле, и в Министерстве Филиппинского правительства".

       После того как лагерь был почти весь эвакуирован и люди разъехались по разным странам, большей частью в США и Австралию, оставалось на острове Тубабао всего несколько человек, как подули ветры и налетевший страшный тайфун разрушил лагерь до основания.

       Не в день ли памяти святого пророка Моисея, когда Церковь вспоминает сего великого богобоязненного духовного вождя избранного народа, наш Владыка снимал обувь, свои неизменные сандалии, и босиком совершал таинство Евхаристии у престола Божия, точно перед Неопалимой Купиной?

 

7. Среди позабытых святых

       В 1951 году Владыка был назначен Синодом возглавлять Западно-Европейскую епархию. Теперь он стал одним из старших иерархов Русской Зарубежной Церкви, и ему часто приходилось посещать заседания Синода в городе Нью-Йорке. Первоначально кафедра его была в Париже, небесная покровительница которого святая Геновефа (Женевьева) была современницей преп. Симеона Столпника, который, провидя ее святость, посылал ей приветствия с купцами из Антиохии в Галлию. Владыка обратил внимание на местных святых, и ему открылось целое созвездие дивных древних святых, полностью позабытых современностью, с которыми он вошел в живое молитвенное общение.

       Вся Западная Европа была просвещена верой Христовой еще за много веков до пагубного отпадения Рима от Восточной Церкви и погружения всего латинского мира в беспросветную ересь католицизма. Ее первоначальные просветители, мученики, пустынники, святители-чудотворцы были подлинными православными святыми, но только очень ограниченное число этих многочисленных и замечательных святых успело войти в святцы до раскола, после чего новые церковные деятели, лишенные благодати, начинают проявлять поврежденное и извращенное понимание подвига, впадать в прелесть, подобно Франциску Ассисскому, Терезам и другим, и уже ни в коем случае не являются святыми в православном понимании этого слова. Популярность этих последних совсем затмила память настоящих православных святых Запада. Однако, не смотря на святотатство реформации и французской революции, почти на каждом городском переулке и сельском повороте находятся следы памяти древних православных святых, и владыка Иоанн, столь чуткий к святыне, начал делать серьезное исследование.

       В 1952 году на епископском совещании Владыка осветил апостольский подвиг современника свв. Кирилла и Мефодия просветителя Дании и Швеции свят. Ансгария, имевшего кафедру в Гамбурге и Бремене, умершего в 865 году и, прославясь чудесами, через пять лет причисленного к лику святых. На основании постановления Архиерейского Собора 1950 года, предоставившего епископам на местах выяснить вопрос о каждом святом в отдельности, владыка Иоанн теперь считал необходимым признать, что имя св. Ансгария (память 3-го февраля) надлежит отныне вносить в церковные месяцесловы как святителя Церкви. "Если прославил его Сам Господь, то было бы дерзко с нашей стороны не почитать его как святого," — так говорил Владыка и добавил ряд других святых, коих тоже надлежит прославлять наравне со святыми, прославленными Православной Церковью на Востоке, так как почитание их установлено в глубокие времена древности. И было постановлено: "Резолюция по вопросу о почитании западных святых вырабатывается следующая: Почитая память святых угодников Божиих и найдя в местах нашего рассеяния проповедников и подвижников древности, имена коих не были нам известны, прославляем дивного во святых Своих Господа и почитаем Его угодников, величая их страдания и подвиги и призывая их быть нашими заступниками и ходатаями к Богу. В силу сего устанавливаем, что чтимыми всей Православной Церковью являются поименованные праведники и призываем пастырей и пасомых чтить этих святых и прибегать к их молитвенному предстательству".

       Вот первый список этих угодников Божиих, к которым Владыка вознес свою пламенную молитву, дабы их апостольская ревность вновь воссияла над уставшим "Старым миром" и позабытые труды их оказались присно православными: св. мученик Виктор в Марселе (умер в 303 году, память 21 июля); св. Пофин, предшественник св. Иринея Лионского (память 2 июня); свв. мученики, страдавшие со св. Иринеем Лионским — Александр, Эпипод (память 22 апреля) и Блондина (память 2 июня); св. мученик Фелициан (24 января); святая Геновефа (Женевьева, умерла 3 января 512 г.); св. Герман Оксерский (ум. 31 июля 448 г.); св. Лупп Тройский (ум. 24 июля 479 г.); св. Герман Парижский (ум. 28 мая в VIвеке); св. Клотуальц (7 сентября, VIIвек); препп. Колумбан (память 21 ноября), Фридолин (память 6 марта) и Галл (память 16 октября), проповедники в Ирландии и потом подвизавшиеся в Швейцарии и Италии; святая Клотильда, Королева Франции (ум. в 545 г., память 3 июня); св. Иларий Пектовийский (13 января); преп. Гонорат Леринский (16 января); преп. Викентий Леринский — Учитель Церкви (24 мая); преп. Патрикий, просветитель Ирландии (17 марта).

       Осеняемый многоочным покровом этих угодников, когда-то столь славно просветивших западные страны, Владыка сам оказался новым просветителем — апостолоподобным миссионером этих стран, ибо вещал он и воплощал в себе неповрежденное вечно новое истинное учение Господа нашего Иисуса Христа, которое не могло не ослеплять сидящих во тьме современного отступнического новоязычества. Эти угодники стали его верными поспешниками в его многогранной деятельности. Он постоянно разъезжал по всей Европе; служил Божественную литургию по-французски, голландски, как раньше служил по-гречески и китайски, а позднее по-английски; слыл прозорливым и бессребреником-целителем. О нем писали из Парижа: "Он живет уже вне нашей плоскости. Недаром говорят, что в одной из парижских католических церквей священник сказал, обращаясь к молодежи: "Вы требуете доказательств, вы говорите, что сейчас нет ни чудес, ни святых. К чему вам теоретические доказательства, когда сейчас по улицам Парижа ходит живой святой — SaintJeanNusPieds(святой Иоанн Босой)".

       Владыка обратил внимание на так называемую Французскую Православную Церковь и много потрудился, дабы хотя бы часть приходов оказалась на спасительном пути в лоне Русской Зарубежной Церкви, хранительницы чистого бескомпромиссного Православия. Но самым утешительным детищем его апостольской деятельности было создание Голландской Православной Церкви, которая при богомудром его водительстве сильно окрепла и развилась; имеет своего архиерея, свои монастыри, почти все богослужебные книги на своем языке, свои периодические издания и т.д. Все свои "достижения" православные голландцы приписывают Владыке, считая его своим святым основателем и благодетелем, как явствует из слов епископа Иакова Гаагского в предисловии самого первого жизнеописания владыки Иоанна: "У меня не стало больше духовного отца, и я больше никогда другого такого не найду, кто мог бы глубокой ночью позвонить мне и сказать: "Ложись теперь спать, то, о чем ты просишь у Бога, конечно, угодно Ему". Владыко! благодарю тебя за все. Помяни нас, твою Голландскую Церковь, у Престола Божия".

 

8. Американские скорби

       Евангельские заповеди Блаженства, имея иерархическую связь между собой, завершаются наградой претерпевающим за Христа поношения, гонения и всякие злословия. Приспе время для владыки Иоанна, столь славно прошедшего всю эту иерархию Заповедей Христовых, дабы на закате дней своих претерпеть многие скорби и потом в полной мере возрадоваться и возвеселиться на небесех. Застали эти скорби его на его кафедре в Брюсселе, где красуется храм-памятник Новомученикам Российским, в честь многострадального Иова, Угодника Ветхозаветного. Из Сан-Франциско к нему доходили печальные вести от его духовных чад, что их приход, пожалуй самый большой и стойкий во всем Зарубежье, постигли нелады. Пожизненный друг владыки Иоанна архиепископ Тихон ушел по болезни на покой в монастырь, и в его отсутствие сооружение большого нового собора было приостановлено, и ссора парализовала общество. В ответ на настойчивую просьбу тысяч русских прихожан в Сан-Франциско, фактически его бывшей Шанхайской паствы, Св. Синод назначил архиепископа Иоанна на Сан-Францисскую кафедру как единственного иерарха, который смог бы восстановить мир и достроить собор.

       В вечно туманный град Дальнего Запада прибыл Владыка на свою последнюю кафедру осенью 1962 года, и опять, как много лет назад на свою первую кафедру, в праздник Входя в Храм Пресвятыя Богородицы, и опять в недостроенный храм, посвященный Ее памяти. Под руководством Владыки мир был восстановлен, паралич общественной жизни закончился, величественный собор был построен. Но не легко было Владыке. Много пришлось ему кротко и молчаливо терпеть. Он даже был принужден появиться в американском гражданском суде и давать ответы на нелепые обвинения в церковных недочетах приходского совета. Правда, конечно, была на стороне Владыки, но последние годы его жизни были исполнены горечью клевет и преследований. К этому времени относится краткое сообщение Л.А.Лю, из которого видно, какой великий человек был Владыка, как высоко он отстоял от суетного шума мирского и как подлинный духоносный блюститель зорко следил духовным оком за своей паствой:

       "В Сан-Франциско муж мой, попав в автомобильную аварию, очень болел; он потерял контроль равновесия и страдал ужасно. В это время Владыка имел много неприятностей. Зная силу молитв Владыки, я думала: если б пригласить Владыку к мужу, то муж мой поправился бы, но боялась это сделать в то время из-за занятости Владыки. Проходит два дня, и вдруг входит к нам Владыка в сопровождении г-на Б.М.Трояна, который его привез. Владыка был у нас минут пять, но я верила, что муж мой поправится. Это был самый тяжелый момент состояния его здоровья, и после посещения Владыки у него настал резкий перелом и затем он стал поправляться и прожил еще четыре года после этого. Он был в преклонном возрасте. Позже я встретила Б.М.Трояна на церковном собрании, и он мне сказал, что он управлял машиной, когда вез Владыку в аэропорт. Вдруг Владыка говорит ему: "Едем сейчас к Лю". Тот возразил, что они опаздывают на аэроплан и что в сию минуту он повернуть не может. Тогда Владыка сказал: "Вы можете взять на себя жизнь человека?" Делать было нечего, он и повез Владыку к нам. На аэроплан, однако, Владыка не опоздал, ибо его задержали ради Владыки. В эти пять минут я успела сказать Владыке, что невесте крестника Петра не получить визы на выезд из Китая в Америку, так как сам крестник приехал по особой квоте. На это Владыка сказал, что она приедет и "будем ее крестить потом," что в точности и случилось уже после смерти самого Владыки. Владыка провидел, что будет и после его смерти.

       "Два года тому назад муж заболел и просил меня вызвать сына, который был в штате Нью-Йорк и имел экзамены в это время. Я не знала, что делать. Если муж умрет, сын не простит, что не вызвала; если вызвать сына и оторвать от экзаменов, то потеряет целый год учебы. В смятении я позвонила Владыке и спросила, что делать. Звать ли сына, муж болен и зовет его. Владыка просил позвонить еще раз прямо в собор после литургии. Это было в воскресенье. После литургии я позвонила в собор, и к моей радости Владыка сказал: "Не зовите сына, так как муж Ваш, даст Бог, поправится!" И действительно, муж поправился и даже пережил смерть дорогого Владыки".

       Но американские скорби превратились в радость не только для русской колонии Северной Калифорнии, но, по милости Пресвятой Богородицы, стали источником радости для всей православной Америки под покровом Ее храма "Всех Скорбящих Радосте". В 1964 году самый большой соборный храм в Русской Америке был закончен и украсился пятью золотыми куполами. Воздвижение огромных крестов, величественно видимых при плавании в Сан-Францисском заливе, было предварено торжественным крестным ходом (около двух километров) при огромном стечении народа. Это видимое торжество возносящихся православных крестов, символов Христовой победы, засиявших над холмами современного Вавилона, где ныне уже открыто проповедуется сатанизм, было завершительным победным событием в жизни Владыки на земле. Духовно же ему уже было открыто о его скором исходе в иной мир. И когда это сбылось и он упокоился глубоко внизу под алтарем того же собора, над которым так победоносно сияют золотые православные кресты, и весть о его праведной жизни разнеслась по всем частям света, то собор "Всех Скорбящих Радосте" стал известен современному православному миру как хранитель останков святого наших дней.

       Резиденция Владыки была маленькая келья в доме Приюта святителя Тихона Задонского. У Владыки было сходство по ревности к правде Божией с этим Святителем, который однажды, во время языческого празднования Петровым постом, въехал, стоя в карете, прямо в середину гуляния и прогремел праведным негодованием, чем вызвал у многих ревность к благочестию. Нечто подобное было и с Владыкой. В 1964 году пришло долгожданное прославление батюшки Иоанна Кронштадтского. Еще в 1952 году Владыка был председателем первой комиссии по прославлению, позднее участвовал в составлении службы и является автором кондака святому Иоанну Кронштадтскому. Прославление назначалось на 18 октября, когда по 1-е ноября по новому стилю у латинян память всех святых, и есть у них такое предание. В эту ночь темные силы якобы получают волю творить всякое бесчиние. В Америке это приобрело вид некоего "праздника", детского озорства, когда наряжаются в ведьм, бесов и всякую нечисть, как бы призывая темную силу на общение. В этом кроется пародия на Христианство, издевательство над святыми. Бесовщина эта называется Хэллоуин.

       Идя в ногу с миром, группа русских устраивала в эту ночь под воскресенье бал в честь Хэллоуина. В соборе во время всенощной, совершаемой новоявленному святому, доля людей заметно отсутствовала. После службы Владыка, обращаясь к своему верному прислужнику Павлу Лукианову, говорит: "Вези меня на бал!" Приехав и поднявшись по лестнице, Владыка вошел в зал к полному удивлению стоявшей публики. Музыка замерла. Владыка в полном молчании гневно смотрел на остолбеневших и медленной поступью, с посохом в руке, обошел помещение зала. Слов не нужно было, совесть каждого из тех, кого вразумлять пришел Владыка, говорила при виде его весьма внятно, как было видно по их смущению. Молча Владыка вышел, и уже на другой день с амвона прогремела ревность праведного пастыря.

       Владыка предсказал прославление преп. Германа Аляскинского еще в 1962 году. И его же дух вызвал совершить всенародное прославление в соборе, где он почивает.

 

9. "Хотя я и умер, но я жив"

       Сопровождая чудотворную икону Божией Матери Курскую Коренную в Сиэттл, владыка Иоанн 19-го июня (ст. ст.) 1966 года, отслужив в тамошнем Свято-Николаевском соборе — храме памятнике Новомученикам Божественную литургию, оставался еще три часа наедине в алтаре. Затем, навестив с чудотворной иконой духовных детей около собора, он проследовал в комнату церковного дома, где останавливался, когда вдруг послышался грохот и прибежавшие его прислужники увидели, что Владыка уже отходит. Его посадили в кресло, и он пред чудотворной иконой Божией Матери, подобно своему святому родственнику святителю Иоанну Тобольскому, предал душу свою Богу, уснул для этого мира, о чем так ясно предсказывал многим. И прекратился тогда его необыкновенный подвиг сверхъестественной тяжести — лишения себя отдыха и сна, этой столь естественной и законной потребности всякого человеческого организма. Его положили на находящуюся там кровать, это достопримечательное блаженное ложе, давшее после сорокалетнего воздержания покой ему и сон! "Спи теперь спокойно, — вырвалось из души горячо любившего его владыки архиепископа Аверкия в заключении его слова при отпевании, — спи теперь спокойно, дорогой наш возлюбленный Владыко, отдыхай от праведных трудов твоих и подвигов, почивай в мире до общего всем воскресения".

       И точно благодатью оросилось то место, то здание, вызывая молодые побеги, где почил праведник! Та комната сразу же превратилась в часовню, и совершаются в ней богослужения. А под ней в приходском помещении приютился вскоре возникший американский миссионерский приход в честь очень чтимого владыкой Иоанном греческого святого святителя Нектария, Эгинского Чудотворца (ум. 1920г.)

 

       Как только разнеслась весть о кончине Владыки, один из первых, кто отозвался на нее, был церковный историк проф. Н.Д.Тальберг, давший весьма точную оценку Владыке. Он писал:

       "Господу Богу угодно было закончить земной путь великого праведника. В современном мире, окутанном мраком, нам, грешным, явлен был воистину Христа ради юродивый, оставшийся таковым и в епископском сане. Этот вид подвижничества, столь дорогой старой Руси, далеко не всеми понимается в нынешнее время. По своему образу жизни он, в известной мере, уподоблялся великому святителю Григорию Богослову, испытавшему гонения от лжебратии. Продолжая заботиться о делах Церкви и бороться письменно с еретиками, св. Григорий вел строго подвижнический образ жизни: ходил босыми ногами, имел только разодранную одежду, спал на голой земле или на ложе из древесных ветвей под прикрытием рубища и никогда не возжигал огня, чтобы согреть свое тело..."

 

       О святом апостоле Иоанне Богослове сказано, что, исполненный любви, он был полон и богословия. Это можно сказать и про Владыку, хотя его богословствование еще никем должно не отмечено. Все его слова и писания исполнены богословской точности и глубины мысли. В ранние годы, рассказывают, как ему кто-то сказал: "Ну что же неправильного в учении отца Сергия Булгакова?" На что он сразу же, в один присест, написал глубокий богословский разбор, доказывающий ересь софианства, на основании чего Синод вынес соответствующее постановление. Известно также опровержение новоизмышленного католического "догмата о непорочном зачатии", написанное им еще во времена его иеромонашества. Любопытны его определения: "Религия есть совокупность чувств и мыслей к Высшему Существу и внешнее их выражение". "Церковь есть единение разумных существ, верующих в Господа Иисуса Христа".

 

       "Отпевание, состоявшееся 24-го июня, — пишет один из участников, — началось в шесть часов вечера (час, назначенный вл. митрополитом Филаретом, только что перед тем прибывшим из Нью-Йорка) и закончилось, вследствие множества людей, прощавшихся с почившим Архипастырем, лишь в первом часу ночи. Возглавлял отпевание сам Первоиерарх митрополит Филарет в сослужении архиепископов Леонтия и Аверкия, епископов Саввы и Нектария, двадцати четырех священников и нескольких диаконов. Никто из участников этого поразительного по своей глубокой умилительности и возвышенного молитвенного настроения отпевания не забудет его. По признанию многих, им никогда не доводилось участвовать в таком подлинном духовном торжестве, настоящем духовном триумфе почившего. Несмотря на глубокую скорбь, вопль и рыдание бесчисленных почитателей владыки архиепископа Иоанна, над всем преобладало охватившее всех молящихся какое-то особенное радостное чувство, достигшее своего апогея во время троекратного обнесения гроба вокруг собора. Слышались толки: "Как будто это не похороны, а открытие святых мощей!" или: "Настроение, напоминающее крестный ход с плащаницей на утрени Великой субботы," — говорили многие, выражая это свое необыкновенное настроение. Шесть дней лежал владыка Иоанн в открытом гробу и, несмотря на жаркую летнюю погоду, не ощущалось от него ни малейшего запаха тления, и рука его была мягкой, неокоченевшей. И это несмотря на то, что никаких манипуляций над его телом в похоронном бюро не производилось! Невольно вспоминались поэтому слова епископа Игнатия (Брянчанинова) в его "Размышлении о смерти": "Видел ли кто тело праведника, оставленное душою? Нет от него зловония, не страшно приближение к нему: при погребении его печаль растворена какою-то непостижимою радостью". Все это, по словам того же святителя Игнатия, есть верный признак, что "почивший обрел милость и благодать у Господа"" ("Православная Русь," №14, 1966).

       "Явное нетление! — Писал позже митрополит Филарет, и добавил: — Но этого мало. Одна благочестивая женщина, достойная полного доверия, рассказала следующее. Владыка Иоанн, знавший ее двенадцать лет, часто навещал ее для духовной беседы. И вот, в мае этого года, когда Владыка по обычаю зашел ее навестить, он ошеломил ее словами: "Я скоро умру, в конце июня" (нового стиля Владыка не признавал, и — что еще поразительнее — сказал: "Умру не в Сан-Франциско, а в Сиэттле — туда приеду и там умру..." А другая набожная женщина рассказала о своем сне. Перед самой кончиной Владыки она видит сон. Видит себя стоящей в новом соборе; подходит Владыка, говорит ей: Идем," — и ведет куда-то глубоко вниз, пока они не пришли в темную комнату в подземелье. Тут Владыка остановился и сказал: "Вот мой дом". Она запомнила этот сон — и была потрясена, когда похоронная процессия опустилась вниз и внесла гроб в точно ту самую подвальную комнату — усыпальницу, которую Владыка показал ей во сне. Могу и от себя сказать, что в последний раз, когда Владыка был на заседании Синода, и я отслужил напутственный молебен ему, отъезжавшему со святым образом в Сан-Франциско, Владыка попрощался со мной совсем не по обычному. Вместо того, чтобы взять кропило и окропить себя, как делает архиерей, он, смиренно низко склонившись, попросил, чтобы я его окропил, после чего, вместо обычного взаимного целования рук, крепко взял мою руку, ее поцеловал и резко отдернул свою. Я погрозил ему пальцем, и мы оба улыбнулись. Тогда это у него вышло очень трогательно, но особого значения я не придал этому, а теперь мне думается, что он действительно прощался со мной — больше мы не виделись. Да упокоит Господь с праведными нашего великого молитвенника".

       Многим Владыка являлся во сне, то в ослепительном сиянии, то с таинственным вещанием. Но самое поразительное его явление, имеющее, пожалуй, церковное значение, было многолетней начальнице Свято-Тихоновского приюта М.А.Шахматовой, которая вскоре после Владыки сама умерла: "4 сентября 1966 года, в шесть часов утра, вижу сон. Идет большая процессия из собора к приюту, заполнив всю улицу 15 авеню и Балбао, несут хоругви, образа и гроб нашего архиепископа Иоанна с пением стихир. Я стою на крыльце дома и волнуюсь, думаю, как будет неудобно вносить гроб по лестнице в дом, но прислужники и наши воспитанники так приподняли, что гроб, как на волнах моря житейского, прямо пронесли мимо меня, где я заметила, что покров и митра зашевелились; я же тогда обращаюсь к толпе народа и говорю: "Господа, Владыка живой!" Гроб внесли в дом. Дальше вижу, Владыка выходит из своей комнаты в рясе и фиолетовом омофоре и епитрахили с елеем в руках, подходит к Царским вратам и говорит народу: "Я Вас всех сейчас буду елеем помазать, подходите с благоговением". Народ битком подходит... Получив елеопомазание, расходится. Я вижу, что надо и мне подходить, размышляю, что это должна я принять с благоговением... Владыка начал помазать меня и два раза сказал: "Скажите народу, хотя я и умер, но я жив". Проснулась с большим волнением и скорее записала его слова, сказанные так внушительно и твердо".

       И это в день памяти святого пророка Моисея Боговидца!

 

10. Усыпальница-свидетельница

       Многим уже известно, что Владыка покоится под собором в особой усыпальнице, мастерски расписанной знаменитым иконописцем Пименом М. Софроновым. Особый мир и покой царят там. Но не многим ведомо, что там творятся знамения милости Божией, некое общение с самим Владыкой. Братство начало вести запись таких случаев, проверяло, вело переписку. Ниже помещаются первые свидетельства:

       1. Проживающая в Сан-Франциско и работающая сестрой милосердия в одной из городских госпиталей молодая женщина, Гали Васильева, вдруг ослепла на один глаз. Обнаружилось это совершенно внезапно на работе, когда она должна была дать пациенту прописанное лекарство: читает и ничего не видит! Ужас охватил ее. Врачи определили, что на почве воспаления оптического нерва один глаз ее совершенно ослеп, стал мертв и требуется его удаление, чтобы спасти другой глаз. С этим, конечно, прекращается ее медицинская деятельность.

       Она знала владыку Иоанна еще в детстве на Дальнем Востоке и как будто и по Европе, знала от своих родителей, его почитателей, и о его чудесах. Но Владыка давно уже умер. В полном отчаянии она помчалась в его усыпальницу как к последней надежде, и долго там со слезами молилась. Она начала часто приходить в собор, молилась у всех святынь и затем спускалась в усыпальницу и долго молилась на его гробнице, так что ее уже там заметили. На работе она пока скрывала свое несчастье, не зная, что ей делать. Так продолжалось несколько дней,

       И вот как-то ночью ее одолело полное отчаяние, она предалась горячей пламенной молитве и, помолясь, открыла наугад Святое Евангелие и прочла следующее: "И, проходя, увидел человека, слепого от рождения. Ученики Его спросили у Него: Равви! кто согрешил, он или родители его, что родился слепым?

Иисус отвечал: не согрешил ни он, ни родители его, но это для того, чтобы на нем явились дела Божии; (...)Сказав это, Он плюнул на землю, сделал брение из плюновения и помазал брением глаза слепому, и сказал ему: пойди, умойся в купальне Силоам, что значит: посланный. Он пошел и умылся, и пришел зрячим" (Ин. 9, 1-7).

       "Господи, — воскликнула она, прочтя, затаив дыхание, это "случайно" попавшееся место до конца, — если бы я могла попасть в Святую Землю и помыть свои глаза в купели Силоам, или хотя бы мне одну капельку этой воды — и я снова увижу!"

       Рано утром она опять пошла в усыпальницу к владыке Иоанну и опять горячо молилась. Тут к ней подходит незнакомая ей маленькая худенькая старушка и говорит, что она недавно ездила в Святую Землю и привезла святой водицы из купели Силоам и что она завтра принесет этот флакончик с водой сюда, в усыпальницу, так как в усыпальнице будет совершаться Божественная литургия и будет служить сам Митрополит. От этих слов "бабушки Елизаветы", конечно, ничего не знавшей о вчерашней ее молитве, болящая пришла в изумление, и наутро, ни свет ни заря, она уже была в усыпальнице. За Литургией она причастилась и, стоя на коленях, прижавшись ко гробу владыки Иоанна, приложила святую воду к больному глазу. Сразу же почувствовала облегчение. А на другой день уже видела тем глазом, который считался мертвым.

       Весть об этом быстро разнеслась и когда дошла до нас, то мы, познакомившись с Гали Васильевой, попросили ее зайти к нам в магазин Братства преподобного Германа и все подробно рассказать. Когда в назначенный день она пришла и рассказала все, то добавила при этом, что смущается тем, что молилась не только владыке Иоанну, но и целому ряду ею чтимых святых, обходя и прикладываясь по очереди в соборе к их иконам: святителю Тихону Задонскому, святителю Николаю, преподобному Серафиму и другим, умоляя их помочь ей. "И вот, вчера вечером, — продолжала она, — еще колебалась, прийти ли к вам. А ночью вижу сон: будто спускаюсь в какой-то темный подвал с одним окном, идет туда много народа зачем-то, и мне тоже что-то нужно. Вижу, это усыпальница владыки Иоанна, но как-то все по-другому выглядит, и там в мантии лежит владыка Иоанн — живой! На него возлагают больных для исцеления. Вижу, возлагают во весь рост как будто мертвую расслабленную женщину, и она медленно начинает двигаться и выздоравливает, и сама встает. Другие ждут своей очереди. Что бы это ни значило, я все же решила прийти к вам и рассказать все как было".

       Все это происходило в то время, когда враги владыки Иоанна хотя и притихли, но все же еще смущали народ, и этим значительно уменьшили веру в праведника.

       "И сказал Иисус: на суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы."(Ин. 9, 39).

Чтец Евгений Роуз.

       2. Я свидетельствую о чудесном исцелении моего брата Вадима Васильевича Козаченко по молитвам нашего дорогого владыки Иоанна. Оно произошло уже поле его смерти, когда он упокоился в своей усыпальнице, но услышал нас и помог как живой.

       Много хочется рассказать о Владыке. Не раз еще при жизни в Шанхае и в Европе Владыка чудесно исцелял больных. В моей личной жизни чудесное исцеление Вадима уже второе чудо. Первое было в 1952 году: я была в Англии, где у меня родился сын Филипп. С рождения Филипп был очень нездоров и 19-го августа ему стало очень плохо. Я написала Владыке в Брюссель. Получила от него письмо и листок от древа, под которым молился Иисус Христос; положила это письмо под подушку младенца. Он стал поправляться. Замечательно было то, что ему стало лучше в тот день, когда Владыка получил мое письмо.

       А с Вадимом случилось это так неожиданно. В среду 15 марта 1967 года позвонила  мне жена брата Надя и сообщила, что брат умирает. По ее словам, "доктор сказал, что Вадим не проживет до следующего понедельника. Подготовь маму, приезжайте попрощаться и похоронить". Мы не знали, что он так серьезно болен, так как две недели тому назад я с ним говорила по телефону и он меня уверял, что вполне здоров.

       На следующий же день мы приехали в Сан-Франциско. Когда увидели Вадима, то пришли в ужас. Лицо его было табачного цвета, белки глаз ярко желтые, худой, с распухшим животом и распухшими ногами. Узнал ли он нас или нет, я не знаю, помню, что ему было безразлично. Трудно было поверить, что умирающего человека доктор отправил домой. Лично я позвонила его доктору, но ничего не могла добиться кроме того, что если он доживет до понедельника, то доктор будет делать какие-то исследования, тесты. Но он очень сомневался в том, будет ли это нужно.

       Одна надежда была: Господь и молитвы нашего Святителя.

В тот же вечер позвонили отцу Константину Заневскому и попросили приехать в пятницу и причастить Вадима. А Надя и я поехали в церковь в усыпальницу владыки Иоанна. После первой же молитвы около гроба Владыки загорелась надежда, что Владыка нам поможет. Надя почувствовала эту надежду также, как и я. В пятницу Вадиму стало хуже, приехал отец Константин и причастил его. Вадим исповедывался в сознании, а потом опять впал в беспамятство. Все мысли были в молитве: "Дорогой Владыка, научи и помоги, что делать, как помочь Вадиму. Не оставь нас, дорогой Владыка. Святыми своими молитвами заступись за нас и помоги".

       Вдруг приходит мне мысль отвезти Вадима в Ветеранский госпиталь. Как будто какая-то сила подталкивает; скорей, скорей везите в Форт Майли. Еще раз позвонила доктору. Он чуть ли не посмеялся — зачем все это? Надежды нет. Для чего тревожить и возить с одного места в другое? Несмотря на такие отговоры доктора, поехали в церковь, помолились и решили приготовить бумаги для того, чтобы перевезти его в Форт Майли. У Нади и у меня настроение ужасное, но есть крепкая вера и надежда, что Владыка поможет. Позже вечером Вадиму стало совсем плохо: лежит без памяти, поднялась температура, подумали, что это воспаление легких. Собираемся везти в Форт Майли, а он упрашивает нас, чтобы везли в частный госпиталь и не меняли доктора, отвезли в Маунт Зайон. Мы с Надей не могли решить, что делать, обе хотим перевезти в Ветеранский госпиталь в Форт Майли. Вадиму обещали оставить его в частном. Опять молитва к Владыке: "Научи, дорогой Владыка, научи и помоги".

       Тут приехал на дом Леонид Михайлович Зубрилин и очень настойчиво советовал перевезти Вадима в Ветеранский госпиталь. Совет его и моего мужа Ростислава был как ответ на наши молитвы к Владыке. Несмотря на все отговоры доктора мы вызвали амбуланс и перевезли Вадима, который уже был совсем без памяти, в Ветеранский госпиталь. Там мы к вечеру узнали, что когда его привезли, у него было уже четыре болезни: 1. цирроз печени, 2. разлитие желчи, 3. внутреннее кровоизлияние и 4. воспаление легких. Доктор сказал нам, что Вадим очень серьезно болен, что с медицинской точки зрения надежды нет, но если есть вера, то молитесь, так как спасти его может только чудо.

       Вадиму стало еще хуже. Его перенесли в реанимационную палату. Глаза открывает редко, иногда понимает, шутит, но больше всего в бреду. В воскресенье, после Литургии, отслужили панихиду в усыпальнице. В этот день познакомились с отцом Митрофаном, получили благословение от епископа Нектария соборовать Вадима. Слухи о болезни Вадима быстро распространились не только в городе, но и в других городах и штатах. У многих одна молитва к дорогому владыке Иоанну. Отец Митрофан не переставал молиться за Вадима. Надя и я знали только две дороги: из дома в церковь, из церкви в госпиталь. Но несмотря на то, что Вадиму было все хуже, вера росла все сильнее и сильнее в то, что владыка Иоанн вымолит нам Вадима. Только недавно Вадим мне рассказал, что когда было очень плохо, то очень часто видел то во сне, то наяву владыку Иоанна и нашего покойного папу. Он уже умирал и слышал какое-то особенное пение и музыку, о которых говорил в бреду.

       После соборования Вадиму стало лучше, узнал семью. Отец Митрофан причастил Вадима еще раз в госпитале. Прошла неделя. Сердце у него хорошее. Доктор посоветовал мне возвратиться домой в Реддинг. После того, как мы вернулись, нас еще три раза вызывали и каждый раз по словам доктора, "конец близко, он не сможет долго выдержать". В последний раз уже приготовили Вадиму рубашку, костюм, в семье сговорились, какой покупать гроб, где хоронить. Все это было сделано как-то машинально. И вот случилось нечто чудесное.

       Стояли в отчаянии около гроба Владыки, а я мысленно разговариваю с Владыкой: "Дорогой Владыка! Если на это святая воля Господня, то помоги перенести тяжелую утрату. Помоги Надюше с двумя малыми детьми и моей маме. Не оставь нас, помоги". Всецело предалась я этим мыслям, как в ответ сказал мне Владыка: "Ты что сомневаешься в милости Божией? Ты что не веришь Богу? Не так я тебя учил". Стало стыдно за сомнения, но и радостно, так как поняла, что Владыка услышал наши молитвы. Около меня в это время стояла Ольга Николаевна Зубрилина. Она также молилась за Вадима. Я повернулась к ней и уже с радостными слезами передала ей, что прошло у меня в уме. "Валечка, Владыка наш святой услышал наши молитвы. Верьте, дорогая, Вадим поправится," — сказала она мне. С этого дня больше не стало сомнения: Вадим поправится, хотя доктора и уверяют, что надежды нет. Только чудо его спасет. Да, мы знаем, но в чудо мы верим и чудом владыкиным Вадим будет здоров.

       После этого еще два раза Вадиму было очень плохо. Опять поместили его в реанимационную палату. Надя позвонила и сообщила, что доктор категорически уговаривал ее ехать прямо в морг и начинать приготовления для похорон. Но у нее в это время была уже такая вера в его выздоровление, что она посоветовала нам не приезжать, сказав, что доктору не верит. Сразу же я позвонила Зубрилиным и попросила поехать к отцу Митрофану, чтобы он Вадима еще раз причастил. Когда отец Митрофан приехал в госпиталь, то доктор сказал, чтобы с минуты на минуту ждали смерти. Слава Богу, по молитвам владыки Иоанна смерть миновала, и с того дня стал Вадим поправляться. Скоро наступила Святая Пасха. Радостная была Пасха. Вадим ужасно похудел, кости да кожа, и очень постарел, но все же выглядел лучше. Ему все тогда позволили кушать. Говорить он стал толково, и только-только начал понимать, что с ним произошло. Врачи были поражены: как мог смертельно больной человек поправиться?! Ведь целый месяц был без сознания, хотя с проблесками, иногда узнавал кого-то. Жену четыре раза с работы вызывали, говорили, что конец приходит. Воистину это было чудо. Врачи говорили: "Мы сделали, что умели, но жизнь дал тебе Бог". Ему становилось все лучше. Печень его совсем обновилась, и он быстро поправился. В начале июня настал, наконец, день, когда врачи решили отправить его домой. Он был посажен на очень строгую диету. Жене доктора сказали, что работать он уже никогда не сможет. Кроме того, несмотря на то, что поправился, у него еще сильно вздут живот, поэтому опасность не миновала, и болезнь может вернуться. И, быть может, он будет болеть до смерти. Надя, я и все остальные члены семьи особенно не переживали, так как верили, что все будет благополучно. Проходят дни, недели, месяцы, а живот все еще раздутый и нет признаков, что спадет. Вернувшись из одной поездки домой, я очень переживала за Надю, ибо заметила, что она как будто стала падать духом. Как всегда мыслями унеслась я к владыке Иоанну. Перед моим возвращением в Реддинг я заехала в собор помолиться у гроба Владыки. Так хотелось увидеть его, услышать его голос, поговорить с ним! Дома в этот же самый вечер мысли опять вернулись к больному брату. Вспомнила Шанхай, как в тяжелые минуты бегала в собор к Владыке поделиться своим горем или радостью. "Если бы ты был с нами, дорогой Владыка, — подумала я, — если бы ты наложил свои руки на его болящее тело, то верю я — изгнал бы опухоль, как Господь наш Иисус Христос изгонял нечистую силу". И тут — честно говорю от всего сердца и от всей души — я не знаю, заснула ли я или была в полузабытьи. Вижу, заходит в спальню владыка Иоанн, одетый в серый подрясник с черным поясом. Четки в руке, на голове маленькая камилавка. Войдя в комнату, повернулся ко мне и сказал: "Ну, что у тебя опять за несчастье, что ты так горюешь?" Владыка с детства надо мной всегда подшучивал, как взрослый над малышом. Так и сейчас, а глаза полные любви, на устах улыбка. Тут мы оба оказались около кровати, на которой лежал спящий Вадим. Владыка подошел к кровати и, не глядя на меня, спросил: "В чем тут дело?" Я сказала Владыке, что у Вадима вздутый живот и что много жидкости в животе и стала объяснять ему, как и что, говоря: "Если Вы положите руки на Вадима, я знаю, что Вы освободите его от опухоли и жидкости и всей остальной пакости, что у него в организме". Владыка наклонился над Вадимом, положил руки на его плечи и стал молиться. Помню, что глаза мои следили за каждым его движением. Вадим лежал на спине, руки простерты по бокам. Вот Владыка обводит вдоль туловища своими руками, как будто изгоняет вон всю грязь и нечистоту, весь яд не только из желудка и живота, а и из всего тела. С каждым движением я чувствовала, что вижу чудо, понимала, что с этого момента Вадим начнет поправляться. Вот Владыка закончил, снял руки с ног Вадима, выпрямился, и его нет. Я не успела и слова сказать, выразить ему благодарность, а его уже в комнате не было, Я хотела за ним бежать и в этот момент увидела, что нахожусь в своей комнате в Реддинге. Встала с кровати, погасила свет. Стала на колени и помолилась со слезами благодарности Господу Богу и поблагодарила нашего дорогого заступника и молитвенника. На душе у меня было спокойно и умилительно.

       Когда я позвонила Наде, то она сообщила, что заметила перемену, живот Вадима стал меньше. Постепенно он стал опадать. Врачи очень обрадовались и опять повторили: "Чудо, чудо!" С каждым днем Вадим становился крепче и здоровее. Настал день, когда ему разрешили кушать все, что он хочет. Сначала понемножку, потом нормально. Он окреп, появился хороший аппетит. Опухоль и жидкость прошли, как будто их никогда и не было. Перестали давать Вадиму лекарства, позволили вернуться на работу. Надя и Вадим отслужили панихиду у гробницы Владыки, а также благодарственный молебен. Потом пошли в госпиталь поблагодарить всех врачей, которые его лечили. Все как один сказали им: "Нас не благодарите, кто-то "там" очень вас любит". Да, я знаю, это наш дорогой Владыка любит и ограждает нас, как всегда ограждал всех своих духовных детей.

       Все упомянутые люди готовы подтвердить истинность описания этого чуда по молитвам архиепископа Иоанна.

Валентина В. Харви.

       3. Тот, кто хотя бы раз посетил усыпальницу владыки Иоанна, не мог не заметить и не приложиться к довольно большой и красивой иконе Введения во Храм Пресвятыя Богородицы, находящейся у изголовья гробницы владыки Иоанна на аналое в самом центре усыпальницы. Икона эта в послевоенные годы чудесно обновилась в одной благочестивой православной семье. Она была принесена для усыпальницы как драгоценнейший дар, в знак благодарности владыке Иоанну за его многочисленные благодеяния как для семьи этой, так и вообще для всех страждущих и обремененных. Владетельница ее, Людмила Леонидовна Хольц, проживает в городе Сан-Франциско, она очень почитает владыку Иоанна, еще по Дальнему Востоку. С матерью своею она пожертвовала святыню по обету. Когда Владыка умер, они очень хотели, чтобы мощи его оставили под собором и дали обет "отдать Владыке в усыпальницу" их сокровище — ту икону, что в благодарность Богу и исполнили.

       Она вышла замуж за американца и приехала в Америку, где родился сын Иван (Джон). Когда он вырос, его призвали в армию. Тогда уже гремела Вьетнамская война. Он тоже очень почитал владыку Иоанна, но когда отправлялся на фронт во Вьетнам, Владыки уже не было в живых. Незадолго до своего отъезда он пришел в усыпальницу и положил фотографию Владыки под митру, находящуюся на гробнице Праведника с тем, чтобы перед самым отъездом взять с собой, как бы в благословение, образ Владыки на фронт. Помолившись на гробнице, он вынул портрет и положил его себе в карман шинели на сердце в защиту "от пули неприятеля". С тем и поехал на фронт.

       И вот свидетельствует его мать по его многочисленным письмам с фронта, как Господь, по молитвам владыки Иоанна, хранил его от всяких опасностей чудесным образом. Портрет Владыки был постоянно и неизменно в кармане его возле сердца днем и ночью, всегда. Будучи исполняющим должность капрала, Джон испытал на себе множество явных чудес, когда все вокруг него падали убитыми или смертельно ранеными, а он оставался невредим. Раз их отряд попал в засаду, и только он один спасся, а все были убиты или попали в плен. В другой раз в их бараке взорвалась мина, и стоявшие совсем рядом с ним пострадали. Не пострадал он и когда попал в капкан неприятеля, хотя пришлось с неприятелем бороться и получить легкое ранение. И только когда закончился срок пребывания на фронте и, улетая на другое назначение, он встретился со счастливыми родителями в гавайском аэропорту; тогда лишь они полностью осознали, как его хранили и оберегали молитвы и образ владыки Иоанна.

       Нет ничего в жизни случайного. И святая икона их, изображающая Введение во Храм Пресвятая Богородицы, отданная ими в усыпальницу, оказывается, имеет особое назначение там пребывать, чего они раньше не знали. Праздник Введения во Храм Пресвятыя Богородицы был любимым праздником Владыки. В монастыре, посвященном этому празднику, в Мильковской обители в Югославии, Владыка принял иноческий постриг. В этот же праздник прибыл на свою первую кафедру в Шанхайский собор Божией Матери, и в этот же день — на свою последнюю кафедру в наш собор "Всех Скорбящих Радосте".

Чтец Глеб Подмошенский.

       4. Проживавший в Монтерее многолетний почитатель владыки Иоанна Георгий Александрович Скарятин много потрудился для Владыки. Благодаря ему был приобретен дом святителя Тихона Задонского в Сан-Франциско для помещения по приезде в Америку шанхайского приюта. Благодаря ему был создан "Фонд имени архиепископа Иоанна", собиравший средства для благотворительных нужд Владыки, и много он для этого Фонда потрудился. В последние годы много сил его ушло на защиту Праведника, что, пожалуй, ускорило его преждевременную кончину.

       Оставшаяся после него вдова, Ольга Михайловна, самоотверженно продолжает его дело. Долго она страдала от расширения вен на ногах, так что наконец пришлось ей лечь в госпиталь, но облегчения болезни не последовало. Через шесть недель узлы на ногах ее ухудшились, и доктор потребовал немедленную операцию ног, которая состоялась 18-го октября (по новому стилю) 1967 года. Было сделано 20 разрезов. Неделю затем она лежала в госпитале. Привезли домой совсем больной, боль была невыносимая. Вечером позвонил отец Митрофан узнать о здоровье и сказал ей: "Все пройдет по молитвам владыки Иоанна". На другой день утором она не могла встать с кровати, чтобы получить срочное письмо от отца Митрофана, в которое был вложен кусочек ваты, пропитанный маслом от лампады с гроба владыки Иоанна. Писано письмо, очевидно, сразу по совершении панихиды в усыпальнице в полночь. Вот оно полностью:

       12 (25) октября 1967 года,

       12 часов ночи.

       "Дорогая Ольга Михайловна!

       Очень рад был побеседовать с Вами сегодня по телефону. Посылаю Вам святое масло из лампады с гроба владыки Иоанна. Разверните бумажку и мажьте ежедневно ногу (больное место) там, где нет повязки. Перекреститесь и скажите: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, молитвами нашего дорогого Владыки исцели меня от болезни!"

       Твердо верю, что по молитвенному заступлению Владыки Ваши боли сразу прекратятся. Милость Божия да будет с Вами. Искренне любящий Вас о Господе

       Ваш усердный богомолец отец Митрофан".

 

       Прочитав письмо, Ольга Михайловна сделала точно так, как сказал отец Митрофан. И боль почти сразу же прекратилась, на другой день она уже была на ногах. И с тех пор все в порядке. Это внезапное выздоровление ее очень поразило. Раньше она, хотя слыхала много о чудесной помощи по молитвам владыки Иоанна и не сомневалась в ней, но всегда была очень осторожна в разговорах на эту тему. Теперь же, пораженная этим, она всюду свидетельствует о силе молитвенного ходатайства по вере владыки Иоанна. Так отблагодарил владыка Иоанн вдову Георгия Александровича.

       Тут уместно привести рассказ и самого архимандрита Митрофана, разделявшего тесным образом жизнь с праведником целый ряд лет. Вообще его определение жизненного подвига владыки Иоанна, так несомненно несшего подвиг юродства, очень ценно тем, что отец Митрофан с детства в Воронеже был близко знаком с подлинной юродивой, великой праведницей Феоктистой Михайловной, умершей в 1936 году. Тщательно наблюдая за ее "выходками" и убедившись на личном опыте в ее прозорливости, отец Митрофан заметил явное сходство с владыкой Иоанном, о чем всегда свидетельствует как о несомненной истине, что другим, не имевшим такого опыта на Святой Руси, может казаться голословным преувеличением. Надо пожить со святым, чтобы судить о святости! Вот что он нам написал, озаглавив свое повествование так:

       "Из жизни с владыкой Иоанном"

На окраине Парижа в большом дворе приютился храм нашей Зарубежной Церкви в честь "Всех святых, в земле Российской просиявших". Этот двор использовался как гараж, и по всей его длине тянулась цепь небольших помещений-коробов для стоянки автомобилей. В связи с трудностями найти в городе достойное помещение для церкви, было решено снять для этой цели в аренду два небольших смежных помещения гаража. В них не было ни фундамента, ни потолка, ни окон, ни вентиляции. Всегда было сыро и холодно. Двор был нежилой. Не было при церкви и во дворе и телефона. Все это создавало трудности при служении. Не отличаясь крепким здоровьем, я бывало так изнемогал, что на несколько дней выходил совершенно из строя и не мог выполнять своих обязанностей.

       Так получилось и пред одним великим зимним праздником. Я сильно заболел. Принимал разные сердечные средства. Не помогает. Прошло в таком состоянии четыре дня. Слабость такая, что не могу и с постели встать, а приближается двунадесятый праздник. Зарубежная Церковь в Париже имеет только один наш храм. Богомольцы стекаются к богослужению не только со всего Парижа, но и из округа. Наступает канун праздника, а я все лежу и нахожусь совершенно беспомощным один в двухэтажном доме. Через несколько часов надо уже ехать в церковь, чтобы начинать Всенощное бдение, а я даже лишен возможности послать кого-либо, чтобы повесить на дверях церкви мою записочку, что я болен и богослужение не состоится. А ведь богомольцы приедут издалека и будут в недоумении и скорби долго ждать в пустом дворе у закрытых дверей храма, и не дождутся. Я в ужасе: что же мне делать?!

       И вдруг, как луч света разгоняет тьму, так и все мои горестные раздумья были пресечены светлой мыслью, что я не сделал самого главного, не обратился за помощью к владыке Иоанну. А владыка Иоанн был в это время в Америке, в Сан-Франциско, куда он отправился для сбора средств среди своей бывшей паствы на постройку парижского храма. Как только я вспомнил о Владыке, сразу почувствовал приток сил. Встаю с постели, чего не в силах был сделать раньше, сажусь за стол и начинаю писать письмо Владыке:

       "Дорогой Владыка и отец! Пишу Вам письмо для того, чтобы Вас обеспокоить и огорчить. Почти неделю болею, лежу, но завтра большой праздник и через несколько часов я должен ехать в церковь совершать Всенощную. А у меня совершенно нет сил. Твердо верю, что как я Вам напишу письмо, буду здоров".

       Почтовый ящик был у стены нашего дома. Быстро одеваюсь, спускаюсь по лестнице со второго этажа, опускаю письмо в ящик и, забыв о своей болезни, как будто ее никогда и не было, быстро поднимаюсь в свою комнату. Беру все нужное для богослужения и совершенно здоровым еду в церковь.

       Услышал Владыка своим безгранично любящим отцовским сердцем горестный вопль своего духовного чада и, как неоднократно и раньше бывало, поспешил мне на помощь, а ведь нас разделяло пространство в 11000 километров! Пронзив преграду расстояния и времени, владыка Иоанн не только меня слышал, где бы он в тот момент ни был, но вмиг умолил Господа так, что в меня тут же влилась сила и здравие, преодолев все законы нашего земного бытия.

Архимандрит Митрофан.

       5. Я, Иван Никитович Луценко, совестью своею свидетельствую, как по молитвам нашего дорогого владыки Иоанна я исцелился.

       У меня года три-четыре был нарост на суставе безымянного пальца, приблизительно размера зерна абрикоса. Долго я старался не обращать на него внимания, хотя он и мешал мне очень. Люди посылали к доктору: срежь, мол. Пошел к доктору. Доктор, Константин Ефимович Захаров, сказал, что опасно резать, так как можно задеть нерв, и тогда палец перестанет сгибаться. Но я хотел, чтобы он мне нарост срезал. На работе уже говорили об этом.

       Я давно почитаю Владыку. Примерно через год после смерти Владыки, вскоре после того, как была открыта усыпальница и можно было туда ходить, я как-то пошел туда. Нельзя сказать, чтоб специально шел к нему просить помощи, а так: больно дорог он мне. Придя в усыпальницу, приложился, поставил свечку, поцеловал митру. Там пробыл недолго. Помолился у Владыки и как-то затем позабыл об этом. Через два дня палец зачесался. Вижу, шишка размякла и недели через полторы вся ушла совсем. А я года три-четыре мучился с ней.

       Всецело верю, что это Владыка помог. Долго не был у него в усыпальнице, а потом пошел — и вот!

Иван Луценко.

       6. Мне хочется засвидетельствовать перед верующими православными христианами, что владыка Иоанн, хотя он и умер, но он жив для всех тех, кто к нему как к живому с верой обращается. Еще когда он был жив, я его считал святым, хотя и мало знал, но верил в его молитву и просил его молитв в случаях крайне для меня важных. Когда же он умер, я сразу же почувствовал потребность молиться ему, часто после богослужений в соборе спускался в усыпальницу и там читал Псалтирь, как многие тогда усердствовали. Было очень умилительно видеть какую-нибудь старушку со свечой в руках пред аналоем, с трудом вычитывающую сложные славянские слова, иногда совсем непонятные. Но зато Владыка их понимал, слышал и утешался, что живая душа для него трудится. Много бывало людей там, которые тихо, смиренно стояли, выжидая своей очереди читать и слушая торжественные слова, как бы относящиеся больше к потустороннему миру, откуда слушал их дорогой Владыка, чем к нам.

       Раз я долго читал, и никого уже больше не было. Смотрю, я один с Владыкой! И что-то сжалось во мне, и я горько заплакал, упав на его мантию. Думалось мне, что коли он живой и уже с Господом и нас слышит, то пусть поможет мне в моих разных просьбах. И я усердно начал ему молиться о моей сестре, которая очень хотела выйти замуж, но из-за многолетней болезни не могла найти человека по душе. Вскоре служба наверху кончилась и пришли закрывать усыпальницу, и я ушел. Это было в воскресенье вечером. На другой день вечером сестра мне сообщает, что познакомилась с одним молодым человеком и почувствовала, что они друг другу понравились. Вскоре была свадьба, потом родился ребенок и теперь уже несколько лет они живут счастливо. Но замечательно то, что знакомство их произошло точно в тот час, когда я молился об этом Владыке.

Тимофей Горохов.

       7. Есть люди, которых хотя чуть ли ни каждый день видишь, но ничего о них не знаешь, и когда они уходят в другой мир, то скоро забываются, и память о них изглаживается. Такой незаметной была Нина Хмелева, или "Архиерейская Нина", как ее многие знали по Шанхаю, так как она была всегда в соборе и очень чтила владыку Иоанна. О ней мало что известно. Была она совсем одинокой, решительно никого из родных или близких у нее не было, замуж она так и не вышла, снимала меблированную комнату в плохом районе города и последние годы очень болела. Еще с Китая помнят, что она ежедневно бывала за всеми богослужениями, никогда не пропускала ни одного. Этот же подвиг несла она и в Сан-Франциско: сначала ходила в старый, а потом в новый собор. Ее часто можно было видеть при входе в собор с билетиками, собирающей на постройку нового собора, и говорят, что не одну тысячу она так собрала. По четвергам, уже будучи больной, она продолжала ходить даром заниматься с недоразвитыми детьми; да и вообще жизненный путь ее был внешне безотраден. Считали ее немного дурковатой, блаженненькой что ли. За год до кончины она начала быстро терять вес и потом сказала, что у нее рак и затем слегла в больницу.

       Приближалась третья годовщина смерти владыки Иоанна. За неделю до своей смерти Нина сказала: "Владыка придет за мной," но значения словам ее не придавали. Она много страдала. Но за три дня до смерти ей стало лучше, и она говорила, что какой-то Старец стоит за ней в углу комнаты, весь в белом. Три раза его видела и спрашивала его, за ней ли он пришел, но тот, якобы, отрицательно качал головой. Между тем наступило утро дня памяти смерти владыки Иоанна. В усыпальнице уже было много движения, началась заупокойная Литургия архиерейским служением. И в это время в больнице испустила последний вздох "Архиерейская Нина". Когда после Литургии, получив сообщение о ее кончине, запели по Владыке и по ней панихиду, получилось, что и первая панихида по ней была архиерейской. Действительно, Владыка взял ее с собой.

Сообщила Т. Блинова.

       Это пока все, что дошло до нас. Что ж дальше поведаешь нам, тайн неведомых наполненная усыпальница-свидетельница?

 

       О, дорогой читатель! Какой великой радостью должна наполниться душа твоя при одном благодарном сознании, что ты тоже православный христианин. Что ты тоже обладатель дара благодатной жизни на земле. Что ты не один, что у тебя есть такие близкие, как твой Ангел-Хранитель, святой, имя которого ты носишь, да и, как видишь, владыка Иоанн; они в любой момент тебя могут слышать и готовы внять зову души твоей на поле невидимой брани. Каким сладостным трепетом должно охватить нашу грешную душу! Ведь нас ожидает полнота того, чего здесь, на земле, только намеки. И как ничтожны земные ценности, который, подобно назойливой мухе, стремятся нашу душу отвлечь. Отвлечь от вечности, которая ожидает тебя!

       Окрылись, православный! Посмотри, как по чистому синему небу плывут облака...

       Аминь.

Избранные жития святых

А подарок на именины Вы можете выбрать здесь:

Православные книги. Иконы. Календари. MP3. Песнопения. Аудиокниги. Православные фильмы.

Православный интернет-магазин Русский Паломник